Под сенью замка

— Твои восторги очень даже меня заботят, любимая, — сказал он, не отрывая глаз от ее дрожащих губ, — и я постараюсь, чтобы удовольствие было взаимным. Ужас охватил Джейн.

— Пожалуйста, Эдвард, отпустите меня. Вы ведь не воспользуетесь своей силой?

— А почему бы нет? — хрипло пробормотал он, так как аромат ее тела разжигал в нем страсть. Она ощущала его дыхание на своем лице.

Он сжал руки Джейн у нее над головой и пристально смотрел ей в глаза, а затем наклонился и поцелуем заставил девушку разомкнуть губы. Поцелуй был медленным и долгим. Она попыталась сопротивляться, но… ее слабая плоть уступила натиску, и она ответила ему поцелуем.

Чувственное наслаждение, нахлынувшее на Джейн, исторгло из нее стон, Она ощущала мускулистое тело Эдварда и млела от сладостной истомы. Ничего похожего она никогда прежде не испытывала и даже не представляла себе, что такое бывает.

Эдвард приподнял голову, заглянул ей в глаза и опять впился в ее губы поцелуем, который на этот раз был не нежным, а требовательным и жестким.

Желание переполнило Джейн. Она понимала, что ведет себя бесстыдно, но закрыла глаза и прижалась к нему, выгнув длинную белую шею. Он припал губами к теплой и нежной ложбинке, затем его губы переместились к выступающим из кружевного выреза платья мягким выпуклостям груди. Страх у Джейн пропал, а с ним и воля к сопротивлению: Казалось, время остановило свой бег и кругом больше ничего не существовало, кроме упоительных поцелуев. Она погрузилась в море блаженства, где все ее любовные грезы превращались в реальность.

Когда Эдвард отстранился от нее, она была разочарована и с трудом открыла глаза. Он ласково поцеловал ее и сказал:

— А ты, оказывается, распутница, Джейн, не умеешь приструнить собственное желание. Ты заявляешь, что неопытна в любви, но твое тело само знает, как ему поступать.

Его слова быстро привели Джейн в чувство, и дна рассердилась не только на него, но и на себя.

— Ты должна Меня простить, — продолжал он, поднимаясь на ноги. — Твои чары околдовали меня, но я вынужден остановиться, пока окончательно не потерял голову. Осталась всего неделя до того, как ты станешь моей женой.

Гнев и стыд за проявленную слабость обрушились на Джейн. Она с трудом встала, отмахнувшись от протянутой руки Эдварда. Щеки у нее горели, она вся дрожала, а он с усмешкой смотрел на нее, прекрасно понимая, что она переживает.

— Как вы смеете? — в ярости крикнула она. — Я не какая-нибудь шлюха, с которой можно позабавиться, — хотя, возможно, вы привыкли приставать и к приличным женщинам. Вы… отвратительны, и если бы я была мужчиной, то вызвала бы вас на дуэль либо просто отхлестала бы.

Красивые губы Эдварда изогнулись в улыбке.

— А я-то думал, что ты хочешь заняться со мной любовью.

Джейн с трудом удержалась от того, чтобы не дать ему пощечину за такую наглость. Она повернулась и побежала к дому, все еще ощущая на себе горячие поцелуи и прикосновения его рук. Злость и чувство унижения не оставили ее и тогда, когда она захлопнула за собой дверь спальни.

Когда на следующее утро Джейн встретила Эдварда в зале, то у нее все внутри болезненно сжалось при воспоминании о том, что произошло между ними у озера. Ее обуревали противоречивые чувства — гнев, унижение, уязвленная гордость, а главное — страх за себя. Она была не в силах оставаться к нему равнодушной, сознавая силу взаимного притяжения. Предстоящий брак с Эдвардом — брак без любви, по желанию отца — смущал ее. Как можно не любить человека, но испытывать к нему страсть?

Прошлой ночью ей приснился сон: она занималась любовью с Эдвардом. Проснувшись, Джейн от стыда зарылась лицом в подушку, ненавидя и себя и Эдварда — виновника ее позора. Он назвал ее распутницей и был прав, но тем не менее ей хотелось повторения его ласк. После вчерашнего у нее не осталось сомнений в его страсти. При мысли о предстоящей через неделю свадьбе и о том, что за этим должно было последовать, девушка затрепетала и покраснела.

Эдвард с нежностью смотрел на нее. В ней удивительным образом сочетались невинность и пылкость. Ему захотелось снова ее поцеловать, как вчера, но он удержался, поскольку в любой момент могли появиться домочадцы. Скорее бы уж свадьба, подумал Эдвард, тогда она перестанет дичиться.

— Я хочу поговорить с тобой, Джейн, — сказал он, натягивая перчатки и собираясь уходить. — Прошу прощения за мое вчерашнее поведение у озера. С моей стороны было непростительно воспользоваться твоей слабостью.

— Вы просите прощения? — поразилась она.

— Да. Я вел себя отвратительно. Ты меня прощаешь?

— Да… конечно.

— Тебя воспитывали в строгих правилах морали, так что ты вправе рассердиться. Однако я был весьма удивлен твоей пылкостью, — поддразнил ее он.

— Если вы находите меня распущенной, то тогда вам следует жениться на мисс пуританке, — холодно заметила Джейн.

Он скорчил недовольную гримасу.