Под прикрытием

Самое хреновое – то, что между Северной Ирландией и обычной и впрямь нет границы. Более того – соорудить ее проблематично. Вся пограничная зона – а по длине она огромна – это либо невысокие холмы, либо реки, либо проселочные дороги. И с той стороны, и в ту сторону – ходили постоянно…

Я затормозил, когда, по моим прикидкам, до границы было ярдов под пятьсот, не больше.

– Выходи, поассистируешь… – я вручил Грею бинокль, совмещенный с дальномером.

– В смысле?

– Нам нужно подняться вон туда, – я указал рукой направление, – причем скрытно. Не забыл, что такое скрытность, САС?

– Нет.

– Отлично. На час от машины. На холме там, дальше по ходу. Что ты видишь? – я раскладывал приклад у винтовки, собираясь опереть ее сошками об землю.

– На час… вижу! У него автомат. И… кажется, радиостанция.

– Это дозорный ИРА. Мы можем проехать мимо – возможно, он даже не станет в нас стрелять. Но, безусловно, сообщит по рации о нашем появлении. Или мы его завалим и выиграем часов шесть – раньше его не сменят, а холмы здорово глушат и искажают звук выстрела. В любом случае, придя сюда, его сменщик обнаружит только труп. Труп не сможет сказать, сколько нас, на какой мы машине и куда поехали. Итак?

– Мне это не нравится, босс.

– Мне тоже. Но решение надо принимать. Я хочу, чтобы принял его ты. Итак?

– Валим, – подумав, сказал Грей.

– Уверен?

– Уверен.

– Тогда наводи!

Грей устроился рядом с биноклем.

– До цели… девятьсот три ярда… Извини, ветер на глаз… северный, узла три.

Поганое дело. В стрельбе я, конечно, практиковался, по мере сил и возможностей – но с таким калибром… да в Британии стрельбищ, где можно использовать снайперские винтовки такого калибра, одно-два и обчелся, и все они военные или полицейские. Мало таких винтовок, здесь вообще пулевую стрельбу не особо уважают, не то что в САСШ или России. А пятидесятый калибр и девятьсот ярдов – без единого пристрелочного выстрела и с холодного ствола, да еще с последней практикой четыре года назад…

Но и ударить в грязь лицом перед сапогом[72] нельзя…

Винтовка толкнула в плечо, подобно боксеру, но в то же время плавно и несколько растянуто, пороховые газы рванулись из щелей дульного тормоза, сбив росу с травы. Отчетливо запахло сгоревшим порохом…

– Слушай… – Грей смотрел в бинокль, – есть ведь… Есть!

С той стороны было несколько ферм, которые могли использовать для пыток и ликвидаций. Боевики ИРА чувствовали себя на той стороне в безопасности – поэтому внутри организации наличие таких вот ферм особо не скрывалось, а в экзекуциях обычно участвовало большее количество членов ИРА, чем необходимо. Все это делалось с умыслом – что бы ни говорили в газетах, Четырнадцатое разведуправление сопли не жевало, да и мы, Особый отдел, без дела не сидели. Кто стучал за деньги, кто скрывал свои прегрешения, кто стучал за то, что британцы вывозили семьи и селили их в относительно комфортных лагерях беженцев, помогали подыскать хорошую работу. Короче, стучали. Предателей в ИРА было много, еще больше – потенциальных. И вот для того, чтобы устрашить и реальных предателей, и потенциальных, как раз и производились такие экзекуции. Людей не просто убивали – людей убивали максимально зверскими способами, с пытками. Иногда захватывали и пытали членов семьи на глазах у предателя. А те, кто при этом присутствовал, потом распускали слухи. Если ты смотришь, видишь своими глазами, как человека распинают, или распиливают пополам, или забивают гвозди ему в голову, или перерезают горло проволочной пилой… в общем, хоррор обеспечен, и неделя бурного обсуждения в пабах и распивочных – тоже.

В обычном случае на это и можно было рассчитывать, но сейчас, пробираясь на машине по узкой овечьей тропе – мы уже прошли границу, наскоро спрятав труп террориста – я размышлял, что они знают про О’Доннела? Как он провалился – с этим будем разбираться потом, самое главное, что они знают? Знают ли, что он просто предатель, или знают и то, что конкретно он был на связи у меня. Если первый вариант – это проще. Тогда они будут собирать народ на «фильм ужасов», на это уйдет время. Потом они будут долго и изощренно пытать. Как раз мы к этому времени и нагрянем. В живых я никого оставлять не собирался – ни палачей, ни зрителей. Все они одним миром мазаны, да и свидетелей оставлять нельзя – одно преступление мы уже совершили. Что касается Грея – я был уверен, что он будет молчать. Во-первых, потому что соучастник, во-вторых – сасовцы и сами людей теряли под пулями боевиков ИРА и никакой жалости к ним не испытывали.

А вот если знают… Знают, что О’Доннел конкретно на связи у меня… Тогда дело плохо. Тогда они попытаются причинить ему максимум боли за минимум времени, а потом кончат. И свалят. Потому что в кругах ИРА я уже приобрел недобрую репутацию «гробовщика», человека, который стреляет, не задумываясь – пользуясь русской военной терминологией, одиннадцать «двухсотых» за три с небольшим года службы. Все знали – шутки со мной плохи…