Под прикрытием

– Ну, кто конкретно не помню… Однако думаю, если не Михаил Круг – то Сергей Шнуров, это точно.

Подумав, Илья Михайлович пожал плечами и мотнул головой – мол: «не знаю таких» и, продолжил рассказ:

– В Бутырке сидели политические (в частности, я много там меньшевиков и анархистов застал) и осуждённые по хозяйственным статьям. Я сперва шёл как первый – в соответствии с доносом, затем моё дело переквалифицировали на другую статью. Среди «хозяйственников» немало было и коммунистов: они содержались в отдельных камерах и по вечерам пели хором «Мы жертвою пали», «Интернационал» или «Смело, товарищи, в ногу».

Чуть ли не в грудь себя бия, Илья Михайлович похвастался:

– Я в «Пугачевской» башне сидел! Там, где сам Емельян Пугачёв перед казнью.

– Вот, как? Действительно: не знаешь – где найдёшь и, с кем потеряешься…

Приоткрыв дверь кабинета и проверив не подслушивает ли кто, подсев поближе спрашиваю негромко:

– Неоднократно доводилось слышать некие обывательские разговорчики… Евреев много по тюрьмам сидит? Или они только в совнархозах, наркоматах, да в чекистах – казённые кресла штанами протирают?

Тот, так же негромко:

– Немало… Еврейский «коридор» в Бутырке рядом с «коммунистическим». Причём сами они, делятся на малокультурных ортодоксальных евреев и евреев-интеллигентов. При наступлении какого-нибудь еврейского религиозного праздника, одна из камер превращается в синагогу, откуда доносится их азартный плач-молитва. Ну, а «наши» евреи над всем этим открыто издеваются… Мол, молитесь молитесь – чтоб из ЧК ордер на освобождение пришёл.

– Как к ним относятся заключённые других национальностей? Говорят, евреев у нас не любят…

Махает рукой:

– Поляков у нас больше не любят! В Бутырской тюрьме для них был отведён отдельный коридор. Они там создали свой обособленный мир со своим языком, обычаями и порядками: вывесили польский флаг, нарисовали герб и, открыли театр – в котором ставили пьесы на польском языке. Но, самое главное – они отказывались разговаривать по-русски и на каждый вопрос отвечали: «Ни разумеем рускиего». В конце концов, даже евреев это возмутило и поляков все вместе стали бить! В итоге – польской тюремной «автокефальности» пришел конец.

Ну, раз в тюрьме происходят такие события на национальной почве, значит: окромя как хернёй маяться – им там больше заняться конкретно нечем! Сразу вспомнились американские видосы – про порядки царящие в заокеанских подобных учреждениях.

А у зэка возбуждённо горели глаза:

– В тот раз мне сидеть больше всего понравилось! В Бутырской тюрьме находилось множество культурных, грамотных людей: ученых, писателей, артистов, литераторов. Знаете, даже какое-то братство, честное слово: простые люди слушали лекции ученых, а те – выполняли за них тяжёлую, грязную работу. Товарищ министра народного просвещения царского времени чистил уборную и выносил ведра с мусором, а полковник царского Генерального штаба делал в «коммунистическом» коридоре военные обзоры недавней войны с Польшей…

Про последнее его «сидение» в Лефортовой тюрьме – когда гражданин Овильянского ходил в неё только переночевать, экономя на квартплате, я знаю из материалов «дела».

Прерываю собеседника на этой «мажорной» ноте:

– У нас Вам тоже очень понравится, Илья Михайлович, Заверяю Вас. У нас здесь такое обещает быть «братство» – взашей не вытолкнешь!

* * *

В отличии от большинства советских «исправительных» учреждений – переполненных под завязку, в «ОПТБ-007» должны быть довольно сносные бытовые условия. Моими словами Анисимову, Кацу и начальнику лагеря:

– Надо создать такие условия, чтоб освободившись – они захотели к нам вернуться и, здесь навсегда остаться.

Те, аж со смеху покатились:

– БУГАГАГА!!!

Недоумеваю: что я сказал смешного? …Ах, да!

– В городе, – поспешно уточняю, – не в исправительном лагере.

«Белые воротнички» – инженеры и чертёжники, размещались в запираемых только на ночь камерах-комнатах по двое, рабочие и обслуга по четверо. Баня по субботам, прачечная, хорошая кухня – среди хозобслуги двое опытных поваров… Один, так вообще – из столичного ресторана.

Нет, не отравил он никого, как можно подумать!

Пытался задушить шантажировавшую его беременностью девку, да недодушив по неопытности – бросил в лесу выколов ей глаза. Зачем «глаза» у предполагаемого трупа колоть, спросите? Среди хроноаборигенов ходит нелепая «городская» легенда, что якобы изображение убийцы остаётся в зрачках жертвы.

А канала «Дискавери» – чтоб опровергнуть эту легенду, ещё нет.

Недодушенная беременная девка, через какое-то время очнулась и вышла на ощупь к людям.

Мда… Почему про таких «детей Арбата» – узников сталинских застенков, ничего не написал Рыбаков[58]?

Трагедия ходит рука об руку с фарсом: В приговоре суда имеется характеристика на «душителя» из домоуправления, в которой имеются такие строки: «Что касаемо половой жизни, имярёк характеризуется крайне отрицательно».

Конечно, был в лагере и «штрафной изолятор» (карцер) для нарушителей – куда без него?! Всё же это место заключения для уголовников, а не санаторий для передовиков труда.