Под подозрением

— Филин, а я что могу сделать? У меня материала никакого нет, дело разваливается, перспектива вообще нулевая!

— Перспектива нулевая? — вскипел Филин. — У тебя эти трое в изоляторе и куча народу, который может подтвердить слова терпилы!

— Может, и могут подтвердить, но не делают этого. Эти три шалавы, танцовщицы, молчат. Я не знаю, их запугали или нет, но они от всего открещиваются. Не было, не видели, не знаем. Доказухи у меня нет! Наркоту взял на себя тот хмырь, чьи пальцы были на колбе. Ствол взял на себя второй, который за износ в розыске, но там материал в Южный уплыл. А на Артюкова ничего.

— Справка о побоях — это ничего?

— Филин, ну ты же знаешь, как это работает, — поморщился следователь. — Ее слово против их трех.

— Твою мать… Они приезжали к Томиной домой, избили ее, угрожали ножом, — не отставал Филин. — Соседи наверняка видели. Ты почему мне не поручил соседей опросить? Или участковому?

— Филин…

— Одна из танцовщиц наркоманка, на игле сидит. Ее подержать немного в обезьяннике, и она сама все выложит, только записывать успевай. Почему ты мне ничего о твоих перспективах не сказал?

Следователь оскорбился.

— Б…, Филин, угомонись или вали отсюда. Я процессуально независимое лицо, и это мое дело. Я тебе указываю, как ты должен свою работу делать? Нет. Вот и ты давай закрой варежку, а? Чем в мои дела нос совать, лучше бы со своими разобрался. У тебя, говорят, проблем и так выше крыши.

Крыть было нечем. Сжав зубы, Филин вышел. Вернувшись в кабинет, он плюхнулся за стол и принялся лихорадочно думать, что делать. Если дело развалилось, про заявление Кати можно забыть. И на Штыка снова ничего нет. Но сам Штык про Катю не забудет… Как быть? Первая версия возникла сразу. Нужно колоть типа с кокаином! Если оформить его правильно, например, по линии агентуры — типа можно будет отпустить. А за это он сдаст Штыка. Если у Филина будет наводка — тогда он еще повоюет.

Филин невольно вздрогнул, когда у него зазвонил сотовый в кармане. Достав телефон, он увидел на дисплее имя абонента. «МАША», — сообщала надпись.

В предчувствии чего-то ужасного у Филина замерло сердце. Он смотрел на дисплей, не решаясь ответить. Филин боялся услышать тишину и тихое дыхание ублюдка, который издевался над ним в прошлую ночь. Попцов удивленно обернулся.

— Лех, если нажать на кнопочку, эта штука перестанет звонить, ты в курсе?

Попытавшись взять себя в руки и одновременно приготовиться к самому ужасному, Филин ответил на звонок.

— Слушаю.

— Леш, привет…

У Филина как камень с души свалился, и он облегченно выдохнул. А Маша продолжала:

— Можно с тобой встретиться? Это важно.

— Конечно, Маш. Где и когда?

Мария до сих пор носила фамилию Филина. И не потому, что питала к бывшему мужу какие-то чувства — скорее, наоборот. Просто ее девичья фамилия была гораздо менее благозвучная. Иногда Филин думал, что Маша вышла за него только из-за фамилии. Потому что сам их брак, короткий и сложный, оказался сплошным недоразумением. Они промучались почти два года, после чего Маша просто съехала в свою старую квартиру, доставшуюся ей от бабушки.

Они встретились в небольшом уличном кафе на Новой. Едва завидев подходящего к столику Филина, Маша сразу с вызовом бросила:

— Леш, и как это все понимать?

— Что? Ты о чем?

— А ты не знаешь?

— О чем, блин?

— Чтобы ты никогда, слышишь — никогда — не втягивал меня в свои проблемы! — заявила Маша, вскинув палец для значимости. — Мы не женаты, я тебе никто!

— Притормози, а? — Филину пришлось повысить голос. — Если ты хочешь орать, наори на официанта, хорошо? Маша, я вообще не врубаюсь, о чем ты мне говоришь. Я тебя никуда не втягиваю и не собираюсь втягивать!

Тирада на Машу подействовала. Она нахмурилась.

— Хочешь сказать, ты не знал?

— Твою мать, а! Маш, ты можешь вообще объяснить, о чем речь? Я как со стеной разговариваю! Не знал — о чем?

Маша вздохнула.

— Ко мне из твоей драгоценной полиции приезжали. На работу. Девчонки, с которыми я работаю, теперь месяц, наверное, сплетничать будут…

— Кто приезжал? — напрягся Филин.

— Не знаю, я фамилию не запомнила. Вроде майор какой-то. Невысокий такой, худой…

Филин мрачно вздохнул.

— Черт… Хрулев.

— Кто? Ты его знаешь?

— Что ему надо было вообще?

— Да не знаю. Фигню какую-то спрашивал. То есть реально фигню. Мол, вы бывшая жена капитана Филина? Как он себя вел с вами? Он пил? Были скандалы? Угрожал ли он вам? Способен ли он на рукоприкладство в приступах гнева? И все такое.

Филин закурил. Хрулев сдаваться не собирался. Если он уже опрашивает бывшую жену, наверняка с соседями уже поговорил. Настойчивый, гаденыш.

— Леш, кто он такой вообще? Что происходит?

— А ты что ему сказала?

— Правду, конечно, — удивилась Маша. — Я не стала говорить, что ты долбанный кобель, который через пару дней после развода уже успел захомутать себе эту бухгалтершу Камиллу… Зовут, как проститутку…

— Карина, — буркнул Филин. — Да ты, вообще-то, тоже в трауре не ходила. Или ты за своими вещами не в обнимку с тем жлобом приехала?

— Это был друг, — возмутилась Маша. Филин примиряюще вскинул руки: