Под небом Индии

Как же ей хотелось стереть с его лица это самодовольное выражение! И она сделает это. Всему свое время.

Ты такой же, как и я. Амбициозный. Как же тебя, должно быть, бесит, что твой брат унаследует трон лишь потому, что родился на минуту раньше.

Я знаю, какой болезненной может быть несправедливость. Я сама была лишена образования только потому, что я девчонка.

И именно из-за этого понимания Сита сказала:

– Не стоит превращать меня в своего врага.

Принц рассмеялся лишенным веселья, мрачным смехом:

– Ха! Думаешь, у тебя будет власть, если ты выйдешь замуж за моего брата? У тебя, простой женщины? Думаешь, моя мать хоть чем-то управляет? Ее обязанность заключалась в том, чтобы привести в этот мир наследников, – вот и вся ее роль в жизни королевства. Родив нас с братом, она перестала быть полезной. Как думаешь, почему она так озлоблена?

Сита сжала кулаки в бессильном гневе.

– Я всю жизнь пытаюсь бороться с несправедливостью, окружающей меня из-за того, что я девочка. Я не позволю, чтобы так продолжалось и дальше, когда я стану королевой! Я буду принимать участие в управлении королевством. Люди будут меня слушать! Я изменю положение вещей.

Принц хихикнул.

– Если ты выйдешь замуж за моего брата. Моя мать не хочет, чтобы Джайдип на тебе женился; у нее есть целая армия принцесс, желающих занять твое место, – девочек королевской крови с безупречной родословной. Быть может, она и не смогла помешать вашей помолвке, но сделает все возможное, чтобы расстроить ваш брак. Пока что ей удалось отложить свадьбу с помощью жрецов, которые якобы определяют благоприятную дату для свадьбы. Кто знает? Возможно, ей удастся откладывать вашу свадьбу до бесконечности и мой брат, устав от ожидания, женится на ком-нибудь другом.

Моя свобода, похвалы родителей, знания, власть – все, чего я всегда желала, находится на расстоянии вытянутой руки. И теперь никто не сможет у меня это отнять!

Сите вспомнилось многозначительное, насмешливо-самодовольное выражение лица королевы, которая смотрела на нее так, словно она была каким-то недоразумением.

– На более подходящей девушке… – произнес принц.

– Я – самая подходящая, – перебила его Сита, гордо расправив плечи.

Принц вновь холодно рассмеялся.

– На девушке, – продолжал принц, выделяя каждое слово, – которая обладает аристократическими связями. А не на неизвестной особе, которая не видела дворца, пока ее туда не пригласили.

Сильно прикусив губу и почувствовав горячий металлический привкус крови, Сита вспомнила, какое благоговение она чувствовала, бродя по дворцу в первый раз.

Видел ли этот принц ее в те минуты? Или, возможно, ему доложил обо всем кто-то из слуг? Были ли во дворце шпионы? Или у нее паранойя?

Девочка смотрела, как дрессировщик уводит гепарда. Зверь был спокоен, никак не демонстрируя, сколь сильным, опасным и жестоким он был.

Я буду такой же. Буду учиться у гепардов. Горе тем, кто меня недооценивает. И тебе в том числе, принц.

Глава 29

Мэри

Другое. 1936 год

Мэри сошла с корабля на индийскую землю, вдыхая воздух, полный песка. Он был другим. Совершенно другим.

Она нарушила правила, и это позволило ей почувствовать себя свободной, однако теперь в ее душе бушевал ураган противоречивых эмоций. В какой-то мере это можно было объяснить тем, что Мэри приехала в страну, где жила со своими родителями, охраняемая их любовью.

Однако в основном дело было в Винае и в том, что она к нему чувствовала. А еще – в том, что он утаил от нее, придав привкус лжи всему, что говорил Мэри до этого. Существовала ли их дружба лишь в ее воображении? Действительно ли Мэри была ему небезразлична и он наслаждался их беседами так же, как и она сама, или же все это было лишь для того, чтобы соблазнить ее? Но как тогда объяснить книгу, которую он ей дал, и спрятанную в ней записку? Цитаты, которые, как предположила Мэри, были тщательно подобраны и призваны облегчить ее страхи и нервозность из-за поездки в Индию? Это ведь означало, что она была для Виная не просто наивной, глупой игрушкой, не так ли?

Папа и мама, вы хотели, чтобы я была свободной. Но не причиняет ли свобода боль? Не несет ли она с собой чувство вины и тоску? Не мучит ли угрызениями совести? Сомнениями по поводу того, правильно ли человек поступил?