Под маской хеппи-энда

Я положил его на сиденье рядом с собой, завел мотор и отправился обратно в Вашингтон. Запершись в номере отеля, вывалил содержимое мешка на кровать, уселся рядом и стал внимательно рассматривать лежавшие передо мной предметы. Первым делом изучил водительские права – первый документ был выдан в штате Калифорния на имя Джессики Уорнер, двадцати восьми лет. Сама Джессика Уорнер – костлявая особа с рыжими волосами и массой веснушек. Другие принадлежали Марго Джонсон, выданы в штате Миссури. Их владелица на фотографии выглядела постарше, лет на тридцать семь, и намного симпатичнее, чем Джессика: длинные вьющиеся черные волосы, соблазнительная линия рта, пухлые губки.

Джессика не походила на Марго, а Марго на Джессику, но я не сомневался, что та особа, которая огрела меня мешком с железяками, умела перевоплощаться и в одну, и в другую. Водительские удостоверения выглядели настоящими, хотя кто их знает, может, просто высококлассная подделка.

Затем я принялся за изучение металлических предметов странной конфигурации. Забавные штучки... Для чего они? Вряд ли Джессика-Марго пробралась в особняк Филиппа, чтобы под покровом ночи устранить неполадки в системе отопления или водоснабжения! Вывод напрашивался сам собой – железяки являются отмычками и прочим воровским инструментарием. А дама, укравшая мой «Порше», – элементарная домушница.

Тогда становится понятно, отчего за ней гнались ребята в черных костюмах: она стала свидетельницей того, чего видеть никак не должна была. Такой вывод лишний раз подтверждает необходимость отыскать Джессику-Марго как можно скорее.

Я сосчитал железяки – их было тринадцать. Чертова дюжина... Но эти штуки мне вряд ли помогут, а вот документы... Наверняка они поддельные и девица зовется на самом деле вовсе не Джессикой и не Марго.

О жизни и привычках домушников я знал чрезвычайно мало, но зато был знаком с человеком, который мог сообщить о них много полезного. Коротышка Хорхе, как я сразу о нем не подумал! Несколько лет назад я работал над романом, одним из героев которого был мошенник (этакий современный Феликс Круль или Жиль Блаз[1]), и, чтобы достоверно описать его похождения, обратился к профессионалам. Через знакомого полицейского вышел на Коротышку Хорхе, отсидевшего за свою долгую жизнь не меньше двадцати пяти лет в различных тюрьмах. Он-то и снабдил меня нужной информацией, и даже устроил рандеву с подлинным мошенником – мне пришлось задавать ему вопросы с повязкой на глазах, но зато книга получилась великолепной.

Коротышка Хорхе обитал в Нью-Йорке, и я, позвонив своему адвокату, узнал, что могу покинуть Вашингтон: в число подозреваемых я не входил, а значит, мог свободно передвигаться. Да и какие, собственно, подозреваемые? Ведь Филиппа и Джинджер, по официальной версии, никто не убивал!

Я заказал билет на ближайший рейс и под вечер был в Нью-Йорке. Вернувшись домой, первым делом бросился на поиски старых записных книжек, в одной из которых и должны находиться телефон и адрес Коротышки Хорхе. Обращаться к помощи знакомого полицейского я не рискнул – к чему ему знать о том, что я снова хочу выведать кое-что у представителей криминального мира?

Нужная книжка обнаружилась на дне ящика, набитого ненужными бумагами, и я тотчас набрал нью-йоркский номер. Трубку сняла супруга Коротышки и сообщила мне, что ее супруг находится в больнице – ему позавчера удалили желчный пузырь. Переполошившись (у Коротышки Хорхе обнаружили рак, а значит, мне лучше поторопиться!), я отправился в госпиталь «Гора Синай», где, однако, узнал, что навестить мистера Гарсиа сегодня уже нельзя – нужно дождаться следующего дня.

Ночью я не сомкнул глаз. Ворочался в постели и думал о том, что Джинджер мертва. То и дело плакал, вспоминая слова телевизионной сплетницы. Сердце мое разрывалось от любви и ненависти к бедной девочке. Так же, наверное, любил ее и Филипп. И точно так же ненавидел.

Еле дождавшись утра, я снова отправился в госпиталь. Коротышка Хорхе, насколько я помнил, был чрезвычайно алчным субъектом, и теперь, с учетом его серьезного заболевания, у него без проблем можно будет купить информацию.

Коротышка заметно изменился – казалось, еще больше съежился, заметно похудел, облысел. Он был удивлен, увидев меня, и я, не ходя долго вокруг да около, объявил ему, что мне требуется его помощь.

Пришлось выслушать долгий слезливый монолог больного о его несчастной судьбе, о том, что ни молитвы Деве Марии, ни походы к колдуньям не принесли избавления от недуга, а также заявление о том, что на лечение уходят все его капиталы, скопленные в течение многих лет непосильным трудом. Если учесть, что Коротышка Хорхе всю жизнь промышлял кражами и обманом, то его дефиниция насчет «непосильного труда» представлялась весьма забавной.

Наконец, сунув ему под нос водительские удостоверения, найденные в мешке, я заявил, что готов щедро оплатить его услуги, если он сообщит мне, кто изготовил их.