Под маской альтер-эго (сборник)

Примерно месяц. Месяц, пропущенный через блур-фильтр – замеленный и однообразный, как кожа посетителя «ПрогрессБара». Я часто задумывался над тем, насколько ёмкое и точное название у этого питейного заведения. Двоякий смысл. С одной стороны, легко трактуется как «Прогрессивный бар». С другой… Знаменитая компьютерная полосочка, отражающая текущее состояние процесса. Как только полосочка заполнена до конца, процесс завершён, результат достигнут. Посетитель пьёт, пьёт и пьёт, пока прогресс-бар не заполнен под завязку. Конечная точка – апофеоз веселья. И вот он, привыкший доводить дело до конца, нежится в луже собственной блевотины на танцполе или прямо у барной стойки. Моя задача успеть отрисовать светом и тенью его счастливый портрет, примерно на отметке 30–40 %. По фотографиям в сети он будет судить, насколько удачно прошёл вечер. На фотографиях «ПрогрессБара» только счастливые и довольные люди. Это такое место, где все счастливы. За секунду до вспышки маленький еврейский мальчик с большой японской фотокамерой становится гравитационным центром счастья и радости. Всевидящее око линзы объектива притягивает сплошь улыбки и кокетливые взгляды. Мой блур-фильтр намекает вам, что в это заведение ходят только красивые люди. Оплата почасовая – все довольны.

Что же приключилось через месяц? Очередная тематическая вечеринка. «Ночь фриков» или что-то вроде того. Там-то я её и повстречал. Слишком дикую, чтобы встретить в любом другом месте. Это отрицание паршивой реальности. Вызов самому укладу жизни. Розовый парик с вплетёнными де-дредами, шипованый респиратор, ассиметричные линзы в глазах и «безумно гармонирующие» с балетной пачкой армейские ботинки. Плевок в лицо нормальности. После десятка кадров с танцпола я понял, в каком направлении нужно двигать своё творчество. Еще пяток фотографий у стойки. «Покажи мне грусть» – вспышка. «Покажи мне одержимость» – вспышка. «Покажи мне отвращение» – вспышка. «Ты меня понимаешь» – вспышка. «Поцелуи в холле» – вспышка. «Секс в туалетной кабинке» – вспышка. «Её квартира, её кровать, её обнажённое тело» – вспышка. Гаснет свет. Зачатие новой эстетики нереального.

* * *

Как побочный продукт новой эстетики, зарождались и наши имена. Свадьба была чистой формальностью – на весь мир, через сеть, супруги Шат уже были давно известны как «Shoot».

В полумраке католического костёла послушница с обнажённой грудью шепчет молитву. За секунду до вспышки на её лице смирение, покаяние.

В клубах красноватого дыма преисподней демонесса в одних только латексных брюках, с прикреплённым к ним хвостом, опирается на вилы. За секунду до вспышки в её глазах лукавство, похоть.

В просторной комнате не заправляют исполинское ложе – полигон страстной любви. Чай в кружках давно остыл, но двое греют друг друга. Крепко обнявшись, под одним пледом им не тесно сидеть полулёжа. На его коленях шуршит жестким диском ноутбук. Прогресс-бар загрузки фотографий тянется к отметке «неминуемая слава и богатство». За секунду до заливки фотографий мы – суперзвезды.

В квартире-студии солнечного Черногория со всё большим и большим трудом уживаются двое – гуру фотографии и эталон альтернативной красоты. Знание – не такой ходовой товар, как красота. Она молится на фолловеров в различных сетях. Я остаюсь в тени и сохраняю покой. Нет, Настя не слишком много на себя берёт – она слишком мало оставляет мне. Она в лучах софитов, я – в тени. Мы делаем деньги, наши имена – бренды. Никто не может снять её так, как я. Это знает весь мир, кроме неё и пары-тройки вероломных выскочек, предложивших ей баснословно выгодный контракт. Она в софитах, я – на обочине.

* * *

«А знаешь, Виталик, черт с тобой! Аттракцион неслыханной щедрости! Здесь и сейчас! Вебинар состоится через полчаса. Зато совершенно бесплатно» – пишет за меня пятилетний моносолодовый виски. Никто не идёт на убийство трезвым. Сейчас, верно, уже заканчивается регистрация на международный рейс. Кофр с костюмами в багаже, а моя (пока ещё) супруга – в бизнес-классе. Всемирно известная (пока ещё) супермодель достойна только лучшего. Я же с нескрываемым ликованием от предстоящей расправы наливаю ещё стакан и бросаю лёд. За долгие годы совместной жизни – супружеской и творческой – мы дали жизнь не одному десятку образов. В любом из образов один только я видел настоящую Настю. Мы так договорились. «Нет реальности!» – наше творческое кредо. Я привык продавать идеальных женщин, а не свою жену. Её откровенные фото разжигали желание и зависть ко мне, как к единственному обладателю совершенства. Я упустил момент, когда права на совершенство оказались в чьих-то похотливых ладошках. Совершенство не делят ни с кем.