Под куполом

— Какие лекарства?

— За них надо заплатить цену.

— Я так и знал, — благодушно произнёс Большой Джим. — Я знал, что вы сторонник Барбары, ещё с того дня, когда вы появились в моём кабинете со своими требованиями: дайте мне то, дайте мне это.

Единственным, о чём тогда спрашивал Расти, был пропан, но он не обратил внимания на эти слова Ренни.

— Откуда вы тогда могли знать, что у Барби есть какие-то сторонники? Об убийствах тогда ещё не было ничего известно, и как вы могли знать, что он имеет сторонников?

Большой Джим хлопнул глазами от удивления, или от паранойи, или от того и другого вместе.

— У меня есть свои методы, друг. Ну, так какова же цена? Что бы вы хотели получить от меня за лекарство, которое уберегло бы меня от инфаркта? — И прежде чем Расти успел что-то сказать, произнёс: — Дайте, я угадаю. Вы хотите, чтобы Барби оказался на свободе, не так ли?

— Нет. Город линчует его, как только он выйдет на улицу.

Большой Джим рассмеялся.

— Вы то и дело демонстрируете проблески ума.

— Я хочу, чтобы вы ушли в отставку. И Сендерс тоже. Пусть город возглавит Эндрия Гриннел, а пока она полностью не освободиться от своей зависимости от лекарства, ей будет помогать Джулия Шамвей.

На этот раз Большой Джим расхохотался ещё громче, от искреннего восторга он даже хлопал себе по бёдрам.

— Я думал, это Кокс дурак, он мечтал, чтобы Эндрии помогала та, с большими сиськами, но вы ещё больший придурок. Шамвей! Эта, прости Господи, что скажешь, лахудра, которая рифмуется с «пядь», несостоятельная даже сама себе помочь.

— Я знаю, что это вы убили Коггинса.

Он не собирался этого говорить, но эта фраза выскочила из него словно сама собой. Да и что за беда? Они здесь лишь вдвоём, если не считать комментатора Си-Эн-Эн Джона Робертса, который смотрел на них из телеэкрана на стене. И результат стоил этих слов. Впервые с того момента, как он согласился с реальностью Купола, Большой Джим покачнулся. Он старался сохранить у себя на лице равнодушие, но не сумел.

— Вы сумасшедший.

— Вы сами знаете, что это не так. Прошлой ночью я был в похоронном салоне Бови и осмотрел тела четырёх жертв убийства.

— Вы не имели права этого делать! Вы не патологоанатом! Вы даже не какой-то там никчёмный доктор!

— Расслабьтесь, Ренни. Сосчитайте до десяти. Не забывайте, у вас сердце. — Расти сделал паузу. — Хотя, если подумать, до сраки ваше сердце. После того беспредела, который вы уже успели натворить, и того, что творите сейчас, до сраки ваше сердце. Все лицо, вся голова Коггинса имеют определённые отметины. Весьма атипичные, но они подвергаются чёткой идентификации. Следы от швов. У меня нет сомнений, что они соответствуют тому сувенирному бейсбольному мячику, который я видел на вашем столе.

— Это ничего не значит, — тут Ренни взглянул в сторону приоткрытых дверей ванной комнаты.

— Это означает многое. Особенно, если учитывать то, что все трупы были спрятаны в одном месте. Для меня это означает, что убийца Коггинса является также убийцей и остальных жертв. И я думаю, этот убийца — вы. Или, возможно, вы вместе с Джуниором. Вы в этом деле — семейная команда? Не так ли?

— Я не желаю этого выслушивать! — начал привставать Ренни. Расти толкнул его ладонью назад. Это у него вышло на удивление легко.

— Вот дерьмо, оставайтесь на месте! — крикнул Ренни. — Оставайтесь там, где стоите!

— Зачем вы его убили? — спросил Расти. — Он грозился положить конец вашим операциям с наркотиками? Он также брал в этом участие?

— Оставайтесь, где стоите! — повторил Ренни, хотя Расти уже успел сесть. До него не дошло тогда, что Ренни может кричать кому-то другому.

— Я могу об этом промолчать, — произнёс Расти. — И могу дать вам кое-что, что поможет вашей ПЖТ лучше, чем валиум. Услуга за услугу при условии, что вы уйдёте со сцены. Объявите о вашей отставке — по медицинским причинам — в пользу Эндрии завтра вечером на большом городском собрании. Вы уйдёте как герой.

Он просто не имел другого выхода, никак не мог отказаться, думал Расти, был загнан в глухой угол.

Ренни вновь обернулся к приоткрытым дверям ванной и позвал:

— Теперь можете выйти.

Из ванной выплыли Картер Тибодо и Фрэдди Дентон, которые прятались там и все слышали.

8

— Чёрт побери, — произнёс Стюарт Бови.

Он вместе со своим братом находился в подвале похоронного салона. Стюарт как раз доводил до похоронной кондиции Арлетту Кум, самую свежую в Честер Милле самоубийцу и последнюю клиентку похоронного салона Бови.

— Черт его побери, сукиного сына, долбаную обезьяну сраную.