Под куполом

— Джуниор в седьмой, старший в девятнадцатой. Старший прибыл с тем парнем, Тибодо, но вынужден был уже послать его куда-то с поручениями, потому что только что лично ходил посмотреть, как там его сын, — она цинично улыбнулась. — У сына он недолго пробыл. В основном болтал по своему мобильнику. Его мальчик теперь просто сидит, хотя уже пришёл в сознание. А когда Генри Моррисон его к нам привёз, он был совсем потерянным.

— У Большого Джима аритмия? Какого уровня?

— Терстон её успокоил.

«На пока что, — подумал Расти, не без удовольствия. — Когда закончится действие валиума, он вновь запаникует на полную силу».

— Сходи, осмотри в первую очередь сына, — сказала Джинни. В фойе они стояли одни, но она говорила тем же тихим голосом. — Он мне не нравится, никогда он мне не нравился, но сейчас мне его жаль. Не думаю, чтобы ему осталось много времени.

— А Терстон говорил что-то Ренни о состоянии Джуниора?

— Да. Что проблема у него потенциально серьёзная. Но, очевидно, не настолько серьёзная, как все те звонки, которые старший делал в это время. Наверняка, кто-то ему сообщил о дне свиданий в пятницу. А Ренни и распсиховался.

Расти вспомнил коробочку на Чёрной Гряде, просто тоненький прямоугольник, площадью едва ли пятьдесят квадратных дюймов, и всё-таки он не смог её поднять. Даже сдвинуть с места не смог. И ещё ему припомнились те хохочущие кожеголовые, которых он также там видел.

— Есть люди, которые неодобрительно относятся к свиданиям.

5

— Как ты чувствуешь себя, Джуниор?

— О'кей. Лучше, — голос у него звучал бесцветно. Одетый в госпитальные кальсоны, он сидел возле окна. Безжалостный свет бил ему в измученное лицо. Он выглядел обессиленной жизнью сорокалетним дядей.

— Расскажи мне, что случилось, прежде чем ты потерял сознание.

— Я шёл в школу, но вместо этого пошёл к дому Энджи. Я хотел ей сказать, чтобы помирилась с Фрэнком. Он запал в крутой депрессняк.

Расти подумал, может, ему спросить, знает ли Джуниор, что и Фрэнк, и Энджи мертвы, однако потом решил, что не следует — какой смысл? Вместо єтого он спросил:

— Ты шёл в школу? А что насчёт Купола?

— О, точно, — тот же самый бесцветный, безэмоциональный голос. — Я о нём совсем забыл.

— Сколько тебе лет, сынок?

— Двадцать… один?

— Как звали твою мать?

Джуниор на это задумался.

— Джейсон Джиамби[382], - наконец произнёс он, а затем пронзительно рассмеялся.

Но апатическое, безэмоциональное выражение на его лице нисколечко не изменилось.

— Когда опустился Купол?

— В субботу.

— А сколько дней тому назад это было?

Джуниор насупился.

— Неделя? — наконец произнёс он. — Две недели? Он уже как-то долго стоит, это точно. — Наконец он обратился к Расти. Глаза у него сияли благодаря валиуму, который ему вколол Терстон Маршалл. — Это тебя Бааарби подговорил задать все эти вопросы? Он их поубивал, ты это знаешь? — Он кивнул. — Мы нашли его марийские погоны. — И после паузы: — Армейские жетоны.

— Барби меня ни на что не подговаривал, — сказал Расти. — Он в тюрьме.

— А очень скоро он окажется ещё и в аду, — произнёс Джуниор с равнодушной отстранённостью. — Мы его осудим и казним. Так сказал мой отец. В Мэне нет смертной казни, но он говорит, сейчас у нас военное положение. В яичном салате многовато калорий.

— Это точно, — кивнул Расти. Он принёс с собой стетоскоп, аппарат для измерения кровяного давления и офтальмоскоп. Теперь он обматывал манжету вокруг руки Джуниора. — Ты можешь назвать по порядку трёх последних президентов, Джуниор?

— Конечно. Буш, Туш и Пунш, — он дико захохотал, но так же без изменения выражения на лице.

Давление у него было 147 на 120. Расти был готов к худшему.

— Ты помнишь, кто приходил к тебе передо мною?

— Эй. Тот старикан, которого мы с Фрэнки нашли на озере как раз прежде чем найти ребятишек. Я надеюсь, эти дети сейчас в порядке. Они были такие симпотные.

— Ты помнишь их имена?

— Эйден и Алиса Эпплтон. Мы ходили в клуб, и та рыжая девка подрочила мне под столом. Думала, если будет так ублажать меня, то не надоест. — Пауза. — Проехали.

— Ага, — кивал Расти, настраивая офтальмоскоп.

Правый глаз Джуниора был в норме. Оптический диск левого глаза был набухшим, в том состоянии, которое носит название папиледема. Обычный синдром прогрессирующих опухолей в мозге и отёков, которые их сопровождают.

— Считаешь меня простаком-деревенщиной?

— Нисколько. — Расти отложил офтальмоскоп и поднял перед лицом Джуниора указательный палец. — Я хочу, чтобы ты дотронулся своим пальцем до моего. А потом дотронулся до своего носа.

Джуниор это выполнил. Расти начал медленно водить пальцем вперёд и назад.

— Продолжай.

У Джуниора получилось движущимся пальцем коснуться своего носа только один раз. Потом он попал в палец, но себе дотронулся до щеки. На третий раз он и в палец не попал и дотронулся до своей брови.

— Оба-на. Хочешь ещё? Я могу это делать целый день, знаешь ли.

Расти отодвинул свой стул и встал.

— Я пришлю к тебе Джинни Томлинсон с назначениями.

— А после того, как я их получу, могу я уже пойти момой? Домой, то есть.

— Останешься ночевать у нас, Джуниор. Надо за тобой понаблюдать.