Под куполом

Было уже далеко за полдень, когда Линда, наконец, натолкнулась на городскую библиотекаршу. Лисса на велосипеде возвращалась в город по шоссе 117. Она сказала, что говорила с дежурными возле Купола, старалась вытянуть из них какую-нибудь дополнительную информацию о дне свиданий в пятницу.

— Им не разрешено точить лясы с городскими, но кое-кто из них поддаётся, — сказала она.

— Особенно, если подойти с расстёгнутыми тремя верхними пуговицами на блузке. Похоже, что это действительно действенный стартер для разговора. С армейскими, по крайней мере. А вот морская пехота… Думаю, я могла бы с себя все снять и станцевать макарену, а они даже и ухом не повелели бы. Эти ребята, наверное, имеют иммунитет против сексапильности. — Она улыбнулась. — Правда, и меня тяжело спутать с Кейт Уинслетт[385].

— Так ты разузнала какие-нибудь интересные слухи?

— Никаких, — расставив ноги, Лисса сидела на своём велосипеде и через окошко со стороны пассажирского сидения заглядывала к Линде. — Они и предположения ни о чём не имеют. Но очень переживают за нас. Один спросил меня, правда ли, что уже больше сотни людей покончили жизнь самоубийством.

— Ты можешь пересесть на минутку ко мне в машину?

Улыбка Лиссы расширилась.

— Я буду арестована?

— Я хочу кое о чём поболтать с тобой.

Лисса откинула ногой сошку, поставила велосипед и села в машину, сначала отодвинув с сидения блокнот штрафных квитанций и бездействующий ручной радар. Линда рассказала ей о тайном визите в похоронную контору и о том, что они там нашли, а потом о запланированной встрече в пасторате. Ответ Лисси был моментальным, безапелляционным.

— Я буду там, попробовали бы вы меня не впустить…

Тут ожило радио, прокашлялось, и послышался голос Стэйси.

— Экипаж четыре. Экипаж четыре. Быстро, быстро, быстро.

Линда схватила микрофон. Не о Расти она в этот миг подумала; подумала она о девочках.

— Четвёрка слушает, Стэйси. Говори.

То, что ей сообщила, вновь включившись, Стэйси Моггин, сменило Линдину тревогу на сплошной ужас.

— Имею плохую новость для тебя, Лин. Посоветовала бы тебе крепиться, но не думаю, что ты сможешь крепиться перед такой вестью. Арестован Расти.

— Что? — чуть ли не воплем переспросила Линда, но услышала её лишь Лисса; Линда забыла нажать кнопку «отбой» на боку микрофона.

— Они посадили его в клетку, в подвале, где уже сидит Барби. С ним все хорошо, хотя мне показалось, что у него сломана рука — она распухла, и он прижимал её себе к груди. — Стэйси понизила голос. — Это случилось во время сопротивления при аресте, так они говорят. Приём.

На этот раз Линда припомнила, что надо нажать кнопку на микрофоне.

— Я сейчас же буду там. Передай ему, что я еду. Приём.

— Я не могу, — ответила Стэйси. — Никому больше не разрешено спускаться вниз, кроме офицеров из специального списка… и я к ним не принадлежу. Здесь целая куча обвинений, включая покушение на убийство и соучастие в убийстве. Не гони, как бешенная, возвращаясь в город. Тебе всё равно не дадут с ними увидеться, и нет смысла тебе перевернуться где-то вместе с тачкой по дороге…

Линда трижды подряд нажала на микрофоне: быстро, быстро, быстро. И тогда произнесла:

— Я увижу его, обязательно.

Однако нет. Посвежевший на вид после дневного сна, на крыльце полицейского участка её встретил шеф Рендольф и сразу же захотел, чтобы она сдала ему свой значок и пистолет; как жена Расти, она тоже оказалась под подозрением в подрывной деятельности против законного правительства города и подстрекательстве к сопротивлению.

«Чудесно, — хотела было она ему сказать. — Арестуйте и меня, посадите в камеру к моему мужу». Но тут же вспомнила о девочках, которые сейчас должны быть у Марты, ждут, когда их заберут, не терпится рассказать ей, как прошёл день в школе. Также она упомянула о встрече, назначенной на этот вечер в пасторате. Ей туда не попасть, если она будет сидеть в камере, а эта встреча теперь казалась ей важнее, чем раньше.

Потому что если они собирались завтра вечером освобождать из тюрьмы одного, то почему бы теперь заодно не двоих?

— Передайте ему, что я его люблю, — сказала Линда, расцепляя пряжку своего ремня, стягивая с него кобуру. Всё равно весомость оружия на самом деле никогда её не привлекала. Переводить малышей через дорогу в школу, напоминать старшеклассникам, чтобы выбросили окурки и грязные бранные слова из ртов… такие вещи больше были ей по душе.

— Я передам ваши слова, миссис Эверетт.

— Кто-нибудь осматривал его руку? Я слышала от кого-то, что у него будто бы сломана рука.

Рендольф нахмурился.

— Кто вам такое сказал?

— Не знаю, кто мне звонил. Он не назвался. Кто-то из наших ребят, я думаю, но радиосвязь там, на шоссе 117, всегда не очень хорошая.

Рендольф подумал и решил не развивать дальше эту тему.

— С рукой у Расти все обстоит благополучно, — сказал он. — А наши ребята больше уже не ваши. Идите домой. Я уверен, у нас к вам позже возникнут кое-какие вопросы.

Она почувствовала, что вот-вот заплачет, и подавила слезы.