Он заглянул под кровать, в голове загудели колокола — кажется, ему совсем не полегчало. Там ничего не было, даже пыли. Вот же Бааарби, такой аккуратист. Джуниор подумал, не достать ли с кармана-пистончика имитрекс, но не стал этого делать. Он уже проглотил пару пилюль, и абсолютно без всякого эффекта, кроме металлического привкуса на задней стенке горла. Он знал, какое лекарство ему нужно: темная каморка на Престил-Стрит. И компания его подружек.
Тем временем он все еще здесь. И должен здесь найти хоть что-то.
— Что-то такое, — прошептал он. — Должен найти что-то такое.
Он уже хотел вернуться в гостиную, как вдруг, смахивая влагу из уголка своего дрожащего левого глаза (не зная, что он налился кровью), застыл, пораженный одной идеей. Он вернулся к комоду, вновь выдвинул ящик с трусами и носками. Носки были скручены в мячики. Джуниор, когда еще учился в школе, иногда прятал траву или таблетки в своих скрученных носках; а однажды даже ажурные трусики Адриетты Недо. Носки — удобная вещь для тайника. Он начал перебирать пару за парой скрученные носки и внимательно прощупывать.
В третьем «мячике» он что-то нащупал, что-то наподобие плоского куска металла. Нет, два куска. Он раскрутил носки и вытряс оттуда наверх комода находку.
Армейские личные жетоны Дейла Барбары. И, несмотря на свою бешеную головную боль, Джуниор улыбнулся.
«Бааарби, ты влип, — подумал он. — Ты, козел, теперь уже точно влип».
11
По ту сторону Купола около дороги Малая Сука еще изобиловали зажженные ракетами «Фастхок» возгорания, но к наступлению тьмы они потухнут; пожарные команды четырех городов, усиленные смешанными подразделениями армейской и морской пехоты, над этим работали, и очень успешно. Все погасили бы даже раньше, размышляла Бренда, если бы тамошним пожарным не противостоял еще и порывистый ветер. Здесь, со стороны Милла, они не имели такой проблемы. Сегодня это благословение. Позже это может стать проклятьем. Нет смысла заранее что-то знать.
Сегодня Бренда не позволяла себе задумываться над этим вопросом просто потому, что ей было хорошо. Если бы утром кто-то у нее спросил, когда, по ее мнению, она сможет вновь почувствовать себя хорошо, Бренда могла бы ответить: «Наверное, в следующем году, а может, и никогда». Однако она обладала достаточной мудростью для понимания того, что это чувство не будет продолжаться долго. Полтора часа напряженной работы очень поспособствовали; физические упражнения освобождают эндорфины, неважно, какие эти упражнения: хоть бег трусцой, хоть прибивание горящих кустов лопатой. Но здесь было что-то большее, чем эндорфины. Здесь было управление важным делом, таким, с которым управиться могла только она.
На дым прибыли и другие волонтеры. Четырнадцать мужчин и три женщины стояли по обе стороны Малой Суки, кто-то держал в руках лопаты и резиновые коврики, которыми они гасили языки пламени, кто-то с портативными помпами, которые они таскали на спинах, а теперь поскидывали их с себя, и те стояли на твердом грунте немощенных обочин. Эл Тиммонс, Джонни Карвер и Нелл Туми сматывали шланги, запихивая их назад в кузов пикапа «Бэрпи». Томми Андерсон из «Диппера» и Лисса Джеймисон — хотя и крохотная нью-эйджерка, но сильная, словно лошадь, — тащили в другую машину глубинный насос, которым они качали воду из ручья Малая Сука. Вокруг звучал смех, и Бренда понимала, что не только она наслаждается выбросом эндорфинов.
Заросли по обе стороны дороги стояли черными и еще тлели, пропало несколько деревьев, но это и все. Купол задерживал ветер и помог им также в другом смысле, частично заблокировав ручей, он превратил эту местность в разрастающееся болото. Пожар по другую сторону барьера выглядел совсем иначе. Люди, которые боролись с ним там, казались мерцающими призраками, едва видимыми сквозь пламя и сажу, которая скапливалась на поверхности Купола.
Ернической походкой к ней приблизился Ромео Бэрпи. В одной руке он держал мокрую метлу, во второй — резиновый коврик. На нижней стороне коврика так и остался висеть ценник. Надпись на нем была закопчена, но еще читалась: КАЖДЫЙ ДЕНЬ РАСПРОДАЖИ В БЕРПИ! Он бросил коврик на землю и протянул ей измазанную сажей руку.
Бренда удивилась, но ответила. Она крепко пожала протянутую руку.
— За что это, Ромми?
— За вашу замечательную гоботу здесь, — ответил он.
Она рассмеялась неловко, но удовлетворенно.
— Любой бы мог сделать ее в таких условиях. Огонь был лишь поверхностным, а под ногами здесь так плещет, что пожар мог бы, наверняка, еще до ночи потухнуть сам собой.