В коробке не было травы (Фил всегда фыркал в сторону марьиванны, называя траву «лекарством для коктейльной вечеринки»), а Сэмми в свою очередь не интересовалась коробкой с «кристаллами». У нее не было сомнений, что «попощники» радушно бы их выкурили, но сама считала, что кристаллы — это бешеное дерьмо для бешеных людей, потому что кто же другой станет вдыхать дым, в котором содержатся растворенные в ацетоне обрезки чиркалок со спичечных коробок? Однако там хранился и другой, маленький пакетик, в котором лежало с полдесятка «Лодочек мечты», и, когда Картер со своей стаей убрался прочь, она проглотила одну таблетку, запив теплым пивом из бутылки, которая стояла спрятанная под кроватью, в которой Сэмми теперь спала сама… то есть кроме тех случаев, когда брала к себе Малыша Уолтера. Или затягивала Доди.
У нее промелькнула мысль, не проглотить ли все вместе «Лодочки мечты» и таким образом раз и навсегда закончить эту ее несчастную говенную жизнь; она, наверное, так бы и сделала, если бы не Малыш Уолтер. Кто будет опекать его, если она умрет? Он даже может умереть с голода в своей колыбели, вот такая ужасная мысль.
Хер с ним, с тем самоубийством, но никогда еще в жизни она не чувствовала себя такой мрачной, подавленной. И запачканной. Ее унижали и раньше, знает Бог, иногда Фил (который любил трахаться втроем под кайфом, пока совсем не потерял интерес к сексу), иногда кто-то другой, время от времени она сама унижалась — Сэмми Буши никогда так и не постигла простой истины, что можно быть самой себе наилучшей подругой.
Конечно, за плечами у нее были всенощные секс-развлечения, а однажды, еще в средней школе, после того как «Уайлдкетс» выиграли чемпионат Малой баскетбольной лиги среди новичков, она пропустила через себя четверых участников подряд (пятый лежал без сознания в уголке). Это была ее собственная идиотская идея. Она также приторговывала тем, что Картер, Мэл и Фрэнки Делессепс взяли у нее силой. Чаще всего обслуживала Фримэна Брауна, хозяина магазина «Брауни», где она чаще всего делала покупки, потому что Браун предоставлял ей кредит. Фримэн был старый, и пах не очень хорошо, но ебарь был еще тот, и это уже ему плюс. Шесть штрыков на матрасе в задней кладовке — его обычный предел, потом стон и чвирк. Это никогда не принадлежало к ярчайшим событиям ее недели, но утешало сознание того, что ее кредит действует, особенно, когда в конце месяца она впадала в безденежье, а Малышу Уолтеру позарез нужны были свежие памперсы.
И мистер Браун никогда не делал ей больно.
Прошлой ночью случилось совсем другое. Делессепс еще не так, а вот Картер, тот вошел в нее, едва не пробив насквозь, и, начиная с него, у нее кровило снизу. Дальше хуже: когда с себя снял трусы Мэл Ширлз, у него оказался инструмент на подобие тех, что показывают в порнофильмах, которые любил смотреть Фил, пока его интерес к кристаллам окончательно не победил в нем заинтересованность сексом.
Ширлз вошел в нее жестко и, хотя она старалась припомнить то, чем за два дня до этого занимались они с Доди, это не помогло. Она оставалась сухой, как август без дождя. Правда, пока ей там все не изодрал Картер Тибодо. Тогда появилась смазка. Она ощутила, как из нее течет что-то теплое, липкое. На лице у нее тоже было что-то влажное, слезы ринулись по щекам, затекая ей во впадины ушей. Во время бесконечного метания Мэла Ширлза она подумала, что может так и умереть под ним. Если он убьет ее, что будет с Малышом Уолтером?
И через все это проходил трескучий, как у сороки, голос Джорджии Руа: «Трахайте, ебите ее трахайте эту суку! Пусть орет!»
Сэмми действительно орала. Громко и много, тоже самое делал и Малыш Уолтер в колыбели в соседней комнате.
Напоследок они предупредили, чтобы она держала рот на замке, и покинули ее, истекающую кровью на диване, истерзанную, но живую. Она видела, как их фары мазнули по потолку гостиной и исчезли, когда они повернули в сторону города. Наконец Сэмми и Малыш Уолтер остались сами. Она ходила с ним туда-сюда, остановившись лишь раз, чтобы одеть трусики (не розовые, их она никогда больше не будет носить), промокнув перед тем влагалище туалетной бумагой. У нее были тампаксы, но сама мысль о том, чтобы что-то туда пихать, была ей отвратительна.
В конце концов, Малыш Уолтер наклонил головку ей на плечо, и она ощутила его слюну у себя на коже — надежный признак того, что он на самом деле надолго заснул. Она вновь положила его в манеж (с мольбой, чтобы он проспал тихо всю ночь), и тогда уже вытянула из шкафа коробку. «Лодочки мечты» — что-то из рода мощных транквилизаторов, она не знала точно, что именно — сначала притушили ей боль Вот Там Внизу, а потом затуманили все. Сэмми проспала двенадцать часов.
А теперь это.