Под крышами Парижа

Энн уже веселая. На новом месте пропускаем по два стаканчика… ей хватит. Пишем вторую записку и уходим. Меня и самого немного покачивает. Еще одна записка и бросок на новое место. Здесь ей не нравится — слишком много моряков, там хмурится — перебор с проститутками, в третьем заведении насчитывает шесть кошек — кошек она не переносит. Я уже перестал давать Эрнесту направление поисков… просто оставляю записку… были… ушли…

— У Эрнеста действительно день рождения? — спрашивает Энн через каждые несколько минут.

Черт, я и сам хотел бы это знать… не исключено. Если уж на то пошло, Эрнест и сам вряд ли помнит. Раздумываю, может, стоит взять да и попросить у нее немного денег… веселье становится чересчур обременительным, а наличности у меня не густо. К тому же каждый раз, когда я оставляю записку перед уходом, приходится объяснять хозяину, почему мы не можем задержаться в его замечательной забегаловке и подождать друзей здесь.

— Если у Эрнеста день рождения, — решает Энн, — то нужно купить ему что-нибудь в подарок.

Снимаемся с места и отправляемся в ближайший магазин. День рождения! Вот дерьмо! Хотелось бы знать, почему он не сказал, что день рождения у меня! На душе становится совсем тяжело, когда она начинает делать покупки. Все просто — Энн идет между прилавками и тычет пальцем… то… это… а продавец складывает все в кучу у кассы.

Рубашки, галстуки, носки… Господи, сколько же можно! И рядом я — в поношенном костюме с потертыми обшлагами и в шляпе, имеющей такой вид, будто ею чистили туфли. Белье… какой у него размер? Хм-м… Ладно, какой размер у меня? Сукин сын… чтоб ему провалиться со своим днем рождения! Обувь! За ней надо идти в другой магазин, и что самое унизительное — мне еще приходится тащить коробки и пакеты. По стаканчику? И снова плачу я. Покупаем туфли. Ладно, сучка ты эдакая, раз уж тебе так хочется потратиться, я помогу, но Эрнест ответит за все!

— Почему бы не купить ему костюм? — предлагаю я. — И, может быть, пальто и шляпу?

Костюм? Но где взять мерки? К тому же Сэму костюмы шьют от трех до четырех недель. В конце концов убеждаю Энн купить готовый… если не подойдет, Эрнест всегда сможет вернуть его в магазин. Я так зол, что мне уже все равно… пусть делает что хочет. Даже соглашаюсь сыграть роль манекена, пока она выбирает из предложенного. Но решаю, что дальше никуда с дурацкими коробками не потащусь. Складываю все перед хозяином и называю адрес, куда это надо отослать. Разумеется, только будет затруднительно доставить все сегодня… впрочем, если мы готовы оплатить дополнительные расходы…

В следующем баре отвожу Энн к дальнему столику, в углу, и сажаю лицом к стене, чтобы не видела ничего такого, что ей может не понравиться, — хочу спокойно посидеть, передохнуть. Не проходит и десяти минут, как в зале появляется Эрнест… с Сидом.

— Нашли вас по запискам! — кричит Эрнест и машет рукой.

Откуда-то сверху на него падает и громко лопается лампочка… звук такой, что в баре едва не начинается паника. В руке у Эрнеста чемодан, карманы оттопырены. Сид несет треножник, с полдюжины рефлекторов и какие-то подставки. Он напоминает человека, которому вскрыли живот, и теперь ему надо как-то удержать выползающие из-под пиджака внутренности — во все стороны торчат блестящие черные то ли кишки, то ли трубы, в которых, присмотревшись, можно узнать электрические провода.

— Идиот, — говорю я, отведя его в сторонку, чтобы не услышала Энн, — хочешь напугать ее? Какого хрена вы их сюда притащили? Не могли оставить в такси?

— Ерунда… она все равно ничего не поймет. Скажу, что это устройство для приготовления рутбира.[10] — Он поворачивается к Энн и говорит: — Будем делать домашний рутбир.

После пары стаканчиков Эрнест заявляет, что пора двигаться. Выходим, загружаемся в фиакр и перебираемся на правый берег через остров Сите. Теперь я уже начеку… занимаю место рядом с Энн. Она в порядке… разогрелась, да и душноватая, насыщенная терпкими запахами атмосфера темной кабинки действует соответствующим образом. Доезжаем до площади Бастилии, где лошадка незамедлительно пускает лужицу. Быстренько опустошаем одну из принесенных Сидом бутылок. По дороге, проезжая Нотр-Дам, успеваю пошарить у Энн под юбкой, а она — пройтись ладонью по моей ширинке, в результате чего лысый приятель высовывает голову на волю и попадает в плен. У морга на площади Масас мне удается наполовину стащить с нее трусики, а о том, что она выделывает с пленником, не хочу и говорить.

Весь купленный Энн хлам прибывает одновременно с нами. Входим в комнату, и она тут же вручает коробки Эрнесту, который смотрит на нее большими глазами, не понимая, что к чему.

— Это тебе, болван! — кричу я. — Подарки на день рождения! На твой сраный день рождения!

Смотреть мне в глаза Эрнест не может, а вот Сид даже бровью не ведет, как будто так и надо. Шлепает Энн по заднице и сообщает, что у него тоже день рождения.

— А как насчет подарка для меня? Мне много не надо… всего лишь несколько минут вашего времени…