Под "крылом" Феникса

– Какая ещё зараза? – подозрительно спросил один из них.– Чего болтаешь?

– Ликомская лихорадка,– пояснила Тармулан и кивнула на телегу.– Сегодня ночью умерло двое слуг моего господина. Ещё восемь лежат в горячке. Из храма вызвали двух жрецов. Они велели спехом отвезти трупы подальше за город и сжечь.

Стражники переглянулись.

– Так. Оставайся здесь,– сказал один из них другому и, развернувшись, бегом припустил к караулке.

Он вернулся в сопровождении ментарха-пятидесятника – начальника караула, охранявшего ворота. Тот мутными от сна глазами оглядел телегу и невозмутимо сидевшую на ней Тармулан.

– Какая-такая ликомская лихорадка? – прорычал он.

– Я и сама не знаю, господин,– ответила Тармулан.– Вон убедитесь сами.

Она спрыгнула с облучка и стянула закрывающую трупы рогожу. Ментарх и ратники, привстав на цыпочки, заглянули в телегу. Зрелище, которое они увидели, могло потрясти кого угодно. На дне телеги лежали два скрюченных, покрытых кровавыми струпьями трупа.

– Да пребудет с нами богиня! – громко пробормотал один из воинов.

– Не допусти всевеликая Уранами помереть такой смертью! – вторил ему другой.

Начальник караула ошалело молчал.

– А почему это тебе, женщина, доверили вывозить трупы, а не простому рабу? – подозрительно спросил он.

– Хозяин боится, как бы не заразились другие, а я уже соприкасалась с ними, когда они ещё были живы.

– Кто твой хозяин?

– Купец Юешэ. Он недавно вернулся из Пограничья. Жрецы говорят, что там-то его люди и подхватил заразу.

– Так, ладно…– принял решение ментарх.– Дуфан,– обратился он к одному из ратников,– беги к десятнику и прикажи моим именем открыть ворота. Ты, Хэчи, возьмёшь ещё троих из смены, и вы проводите её до внешних ворот предместья. Заодно проследишь, чтобы эта плутовка не моталась по пригороду и не свалила свой груз в какую-нибудь выгребную яму. Знаю я таких…

Отдав необходимые распоряжения, ментарх вернулся в караулку. Назначенные в сопровождение воины окружили телегу Тармулан, держась от неё на почтительном расстоянии. Вскоре натужно заскрипели городские ворота, и тайгетка выехала на дорогу, ведущую в предместья города.

Здесь вообще всё прошло гладко. Стражники, узнав от товарищей, что везёт на своей телеге Тармулан, распахнули перед ней ворота без лишних вопросов. Единственным их пожеланием было, чтобы она уехала как можно дальше отсюда, а десятник стрелков даже пообещал, что лично вгонит ей в затылок болт из своего самострела, если она остановится ближе, чем на двести шагов от городских стен.

Наконец, распростившись со своими «провожатыми», Тармулан оказалась за городской чертой. Когда стены и башни Аланя скрылись в ночной темноте, она остановилась и громко смеясь, принялась выпрягать лошадей.

Ещё через полчаса она мчалась по залитой лунным светом дороге, держа заводную лошадь на поводу. Позади неё ярко горело пламя, пожирая облитые маслом телегу и останки двух несчастных, телам которым так и не было стать суждено учебным пособием лекарей из Сада Мудрости.

[1] Зачастую в Ченжере строение человеческого тела изучали на живых людях. Обычно это были приговорённые к смерти преступники, на худой конец для этой цели использовали рабов.

Глава 6

Тихий летний вечер спускался на Дацинь, медленно смеркалось, и по прилегающим к городу долинам поползли длинные тени. Огненный шар солнца клонился к закату, жаркий зной летнего дня ослабевал, и наконец-то, в воздухе разлилась долгожданная прохлада. Городской шум уступил место предвечерней тишине. Листья цветов и деревьев в садах Дациня слегка подрагивали от слабого ветерка, как бы приветствуя наступающую ночь.

В предместье Дациня, расположенном с полуночной стороны, высилась несокрушимая каменная сторожевая башня, венчавшая одно из крепостных укреплений, окружавших столицу Империи Феникса. Башня, которая была одновременно внутренним замком, принадлежала Братству богини Уранами. Внешне безликие, неотличимые друг от друга жрецы и послушники, населяли крепость. Башня Быка стояла посреди цветущих садов, прилегающих к предместьям столицы Ченжера, как немое напоминание могущества Братства Богини.

Верховный жрец Братства по имени Динху застыл у узкого, похожего на бойницу окна, заворожено всматриваясь в надвигающуюся на огромный город темноту. Краски дня блекли, притушенные бесшумно сползающими с гор сумерками, которые поглощали мир. Наблюдая за приближением темноты, Динху мысленно усмехнулся. Скоро наступит время ночи. Время его служения Богине. Луч солнца в последний раз вспыхнул, отразившись от позолоченной крыши дворца владык Ченжера, и погас.

Облачённый в тёмно-фиолетовую хламиду жреца Уранами, он стоял у окна, заложив руки за спину. Откинутый куколь открывал худощавое с коротко стриженой тёмной бородкой лицо человека сурового и замкнутого. Лишь только полные губы подчёркивали страстность натуры Динху.

На его лице всё ещё оставались следы удара, полученного им в недавней схватке с мятежными вольнодумцами, которым пришлось доказывать истину при помощи кулаков. Несмотря на старания лекарей, синева под глазами держалась вот уже третий день.