Под "крылом" Феникса

Около полудня они встретили повозку, доверху набитую ранеными. Возница словоохотливо сообщил, что на равнине идёт большое сражение. Через полчаса им навстречу попались ещё две повозки. В одной из них ехал раненный в руку ментарх из щитоносцев, который подтвердил, что они столкнулись с огромной армией гиньцев.

Насчёт того, кто кого одолевает, он не знал, но нисколько не сомневался в победе. Пока что достоверно лишь одно – имперская пехота отразила все атаки вражеской конницы и приблизилась к так называемому Белому холму.

Два часа спустя они выехали к спуску на равнину, и пред ними предстало огромное поле битвы. К этому времени сражение уже закончилось. Повсюду насколько хватало глаз, лежали тела убитых.

Проезжая мимо них, Сюманг потянул воздух носом, пытаясь уловить зловоние, чтобы определить, как давно они тут валяются. Но нет, пахло лишь кровью. Трупы были ещё свеженькими, без душка. Впрочем, нынче не лето, а то бы они уже через четверть часа стали пованивать.

Он переключил своё внимание на окрестности. От видневшихся вдали селений валили клубы чёрного дыма. Видневшиеся на возвышавшемся посреди равнины холме багрового цвета стяги, с вышитыми на них золотыми и серебряными фениксами, не оставляли никакого сомнения в том, кто одержал победу.

И Хехт Цун и Сюманг поспешили пришпорить коней. Теперь самое время, чтобы поздравить государя с одержанной победой. Миновав усеянное телами погибших поле битвы, они вскоре достигли бывшего лагеря гиньцев, захваченного имперскими войскам.

Они застали владыку, сидевшего на большом барабане. Рукава и полы плаща И-Лунга были густо забрызганы кровью. В руках он держал иззубрившийся в рубке меч, и возбуждённо рассказывал о том, как сёк бегущих врагов. Повелителя Ченжера окружали военачальники. Они согласно кивали на каждое слово И-Лунга, а на их лицах было написано восхищение. Только двое из них сохраняли невозмутимо-холодный вид. Князь Чже Шен и тайчи Кастагир. Последний даже осмеливался изредка презрительно кривить губы.

Находившийся в приподнятом настроении, И-Лунг благосклонно встретил появление Сюманга и князя Цуна. Изображая из себя бывалого воина и полководца, он потребовал, чтобы они не совершали обязательного коленопреклонения перед ним. Мол, «мы тут на походе».

Князю Цуну, как прибывшему из самой столицы, уделили больше внимания, чем Сюмангу. Начальник Тайной Стражи, приняв подобающий ему скромный вид, быстренько затерялся за спинами военачальников и командиров. Однако при этом он внимательно следил за всем и за каждым.

От него не укрылось, что, когда И-Лунг отпустил своего казначея, тот подошёл к Чже Шену и передал ему пенал, в которых обычно пересылались письма государственной важности. Больше всего Сюманга привлекла необычная печать, которой был запечатан пенал. Такой он ещё никогда не видел.

Чже Шен с благодарным поклоном принял запечатанный пенал из рук Хехта Цуна. Затем оба князя о чём-то долго разговаривали между собой. Сюманг заметил разочарование, написанное на лице имперского казначея. Видимо он рассчитывал, что Чже Шен немедленно вскроет переданное ему письмо при нём, однако тот не торопился. Чже Шен разговаривал с собеседником, похлопывая концом пенала по своей левой ладони.

Вскоре к И-Лунгу привели захваченных в плен гиньских командиров и воевод, и внимание Сюманга невольно переключилось на них. Наслышанный о «забавах» И-Лунга в Вэньгэде, начальник Тайной Стражи с любопытством прислушивался, к чему повелитель приговорит пленников на этот раз. От сего занятия его отвлекло, чьё-то осторожное прикосновение за рукав. Сюманг оглянулся и увидел обычного, ничем не примечательного стрелка-десятника.

– Вас там ждут господин,– сказал ему десятник и махнул рукой в сторону. После этого он повернулся и пошёл прочь, как ни в чём не бывало. Сюманг мгновенно сообразил, кто и почему его ждёт. Он быстро пошёл в указанном ему направлении и вскоре увидел Чже Шена. Знаменитый полководец стоял за палатками, наблюдая, как воины обживают бывший вражеский лагерь. Он был без шлема, и его лысая голова блестела в лучах солнца. Заметив подходившего Сюманга, он кивнул ему и поманил за собой.

Чже Шен привёл Сюманга в свой шатёр. Начальнику охраны был дан приказ никого не пускать к князю и докладывать только в исключительных случаях, и только по делу.

Нахмуренные брови князя Шена выдавали его озабоченность содержанием письма Батокрис, которое ему передал Хехт Цун. Время от времени он брал пергамент, лежащий перед ним на низком лакированном столике, и подносил к глазам.

– Я пригласил вас сюда господин Сюманг, потому что вы, как всегда, оказались правы, а все остальные нет,– произнёс он вместо приветствия.– Теперь-то я верю, что тот тайгетский наёмник, что напал на вас – Кендаг.