Под кровью - грязь

   Умник, зло подумал Гаврилин, все вы такие, не любите отвечать на вопросы. Все вы.… Или все мы? Или это все мы не любим отвечать на вопросы? Или просто не знаем на них ответов и только делаем вид, что такие умные?

   Как там нам в детстве говорили? Самое сложное – ждать и догонять?

   Кроме них с Палачом, никого за столиком не было. Кому-то сегодня повезло – не пришли на мероприятие.

   Кто начнет? Гаврилин потер руки. Хоть бы началось скорее… Козел, о чем мечтаешь? Лучше бы оно вообще не начиналось. Господи, что он здесь делает? Тонкий луч фонаря упал на поверхность зеркального шара под потолком, и словно хлопья снега полетели по залу. Снег падал на улыбающиеся лица людей и не таял, будто лица эти уже остыли, будто смертельный мороз уже сковал их.

   Гаврилин испытал сильное желание зажмуриться. И зажать уши. Или вскочить и закричать, или просто умереть вот прямо сейчас, чтобы не знать, чтобы не видеть того, что Палач назвал экспромтом.

   Песня закончилась, зажегся верхний свет, Снегурочка снова взяла микрофон, но сказать ничего не успела. Именно в паузу между последним аккордом и ее первым словом в зал ворвался крик. Мужской крик, крик боли и ужаса.

   Гаврилин оглянулся на Палача. Тот снова улыбнулся:

   – Добро пожаловать в сказку.

   Кровь

   От охранника разило потом так, что Наташку чуть не стошнило. С таким уродом она бы точно не легла в постель. И не ляжет. Тоже мне, писаный красавец!

   Охранник потащил Наташку в подсобку возле гардероба:

   – Давай, давай…

   – Да иду я, иду, – выдавила из себя смешок Наташка, – успеешь еще.

   Ни о чем другом охранник уже не думал. Он относился к той накачанной категории парней, которые считают себя совершенно неотразимыми и способными любую бабу завалить на спину через пятнадцать минут после знакомства. Этот же с Наташкой познакомился почти неделю назад. Поэтому ждать ни секунды лишней не собирался.

   – Не спеши, – сказала Наташка и оглянулась – все были в зале, никто не мог их увидеть.

   – В рот, возьми в рот, – сказал охранник.

   Его пальцы больно сжали Наташкину грудь.

   – А если кто войдет?

   – Никто не войдет, – Наташка почувствовала, как его язык скользнул по ее лицу, оставляя влажный след.

   – Никто… А если кто из клиентов припоздает?

   – Все, никого не будет, сколько пригласительных продали, столько и народу пришло, – охранник потащил с Наташки свитер.

   Наташка отстранилась:

   – А если из ваших кто?

   – Кто? Лабухи вон работают, две официантки с поваром на кухне. И блядина эта, стриптизерша, Снегурочку изображает. Давай.

   – Блядина, говоришь?

   – Только сиськами умеет на сцене крутить, сучка, – охранник расстегнул на себе брюки, и Наташка почувствовала тошнотворный запах немытого тела. – В рот…

   Вот и все, подумала Наташка, больше ты и не нужен, Вася, или как там тебя. Она осторожно сунула руку в карман своих брюк, и, опускаясь на колени перед охранником, вынула нож.

   Охранник вцепился рукой в ее волосы и наклонял голову вниз. Ублюдок, подумала Наташка и ударила ножом в пах.

   Когда лезвие впилось в плоть, охранник особой боли не почувствовал, просто что-то очень горячее коснулось его тела. Укусила, подумал он. Потом девка, которую он собирался трахнуть, вдруг выпрямилась, и охранник почувствовал, как огонь в паху превращается в боль. У него перехватило дыхание.

   – Что… – он попытался спросить у девки, что произошло, – ты…

   – Я, – сказала Наташка и с силой провернула лезвие ножа.

   Охранник оттолкнул ее, схватился руками за пах, потом поднял правую руку к лицу.

   Кровь. Это его кровь капала сейчас с его пальцев, это его кровь стекала сейчас между пальцами левой руки там, внизу. Этого не могло быть, это не могло произойти с ним, но это было.

   Что-то случилось с глазами, словно пелена разом затянула все вокруг. Ослабли ноги. Нет, это не может быть, это не может… Это не…

   И тут охранник осознал, что Это произошло, он понял, что произошло нечто, чего уже нельзя исправить. И уже не боль, а ощущение утраты обрушилось на него, ощущение катастрофы. И тогда охранник ресторана «Старая крепость» Василий Игнатьев закричал.

   Он не хотел умирать, да он собственно и не успел подумать о смерти. Просто все сознание его захлестнула ледяная тоска, сжавшая его грудь и выдавившая из нее этот крик отчаяния и боли.

   Игнатьев ударил всем телом в дверь подсобки, чуть не упал, когда она распахнулась, с трудом удержал равновесие и двинулся к залу, прижимая руки к паху. К людям. Ему просто нужно добраться до людей, и они помогут. И даже не помощи он хотел, просто увидеть кого-нибудь, просто не чувствовать себя одиноким.

   Охранник не видел уже ничего кроме проема двери. Он шагнул через порог, увидел размазанные пятна лиц, повернутых в его сторону.

   Кто-то рассмотрел кровь, вскрикнул. Взвизгнула женщина. Игнатьев этого не слышал. У него на это уже не было сил. Ему казалось, что он кричит, но и на крик у него сил тоже не было. Он просто сипел, напрягая горло.

   Он не видел, как сзади вынырнула Наташка, не почувствовал толчка в спину, просто ноги вдруг перестали держать, и охранник упал лицом вниз на пол.