Под кодовым названием «Эдельвейс»

От этих мыслей Анзор тяжело вздохнул, повел плечами, словно сбрасывая с себя ношу, и сказал, задумчиво сведя брови:

– Майер не лишен человечности. Он не потерял способности критически оценивать явления и события. Белая ворона, которая маскируется под черную. Одиночка среди волков. Неясна степень его преданности гитлеровскому рейху. Кроме того, не хитрая ли это игра, инспирированная гестаповской контрразведкой?

Генерал Роговцев еще раз пробежал глазами радиограмму.

– Нет, – ответил задумчиво, – на игру здесь не похоже, с какой стороны ни возьми. Давай вместе проанализируем факты. Первое: он знает, что любой, попав в гестапо по подозрению в шпионаже или предательстве, живым не выйдет, даже если подозрение не будет доказано. Второе: он подставляет под смертельный удар агента СД «Эсмеральду», чем способствует прекращению следствия по делу Мюллера. Третье: все его действия не имеют никаких опасных последствий для «Студентки». Наоборот, он вытаскивает ее из беды. Четвертое: вероятнее всего, Майер влюбился. Но ведет себя сдержанно, а это свидетельствует о глубоком, настоящем чувстве, во имя которого он готов пойти на самопожертвование. Так?

– Так, – согласился Анзор.

– Похоже ли все это на инспирацию? – продолжал генерал. – Нет, ибо игра предусматривает продолжение и финал с полезными для разведки последствиями. А с кем имеем дело мы? Лишь эпизодические, локальные действия, возникающие неожиданно в непредвиденных ситуациях. Согласитесь: кто мог планировать убийство Мюллера? Никто, ибо никто этого не предусматривал. Совершенно случайная ситуация, какой вполне могло и не быть. А значит, и смерть «Эсмеральды» исключительно дело Майера. Логично?

– Да, времени на анализ событий и выверенную подготовку на продолжение действий у него действительно не было. Его реакция на убийство Мюллера была мгновенной.

– Вот именно! Выходит, «Студентка» имеет основание, говоря о возможности склонить Майера на борьбу за правое дело.

– Рискованная это затея… И прежде всего для самой «Студентки». Ведь Майеру, в случае чего, совсем не трудно будет обосновать свои действия как направленные на разоблачение опасной советской разведчицы. Мол, игра стоила сгоревших свеч, но до поры до времени на руках не было козырей… Еще и в гору пойдет! А «Студентка» погибнет.

– Это твое твердое допущение?

– Нет, это мои сомнения.

– Конечно, риск есть, – согласился генерал. – И немалый!.. И все-таки: «Студентка» сама предлагает этот рискованный шаг. Мотивы: через Майера идет вся секретная документация. Его осведомленность не вызывает сомнений. Возможности для сбора разведывательной информации несравненно больше, чем у «Студентки», поскольку не требуют никаких усилий – сведения сами плывут к нему в руки.

– Все это так, но…

– Вот что, Анзор! – голос генерала приобрел приказной тон. – Отказаться от обдуманного и полезного предложения «Студентки» мы не можем. Не имеем права! Сделаем так: необходимо срочно – сейчас же! – сообщить в Центр и спросить, есть ли там данные об этом рыжем немце. О нем мы еще раньше подробно информировали Центр, так что определенные результаты его проверки уже должны быть. Кроме того, в Москве сейчас находится Калина, который лично знаком с Май-ером – они, как это говорят, вместе хлеб-соль делили… А это многое значит! И еще сообщить… А впрочем – нет! На все это уйдет уйма времени, которого и так в обрез… Лучше немедленно лететь в Москву – это облегчит и ускорит решение вопроса. Словом, приказываю, майор: готовься к вылету! Я лично позабочусь, чтобы ты сел на самолет сегодня же вечером.

Глава седьмая МОСКВА, ЦЕНТР

Майор Анзор Тамбулиди имел представление о Москве лишь по лирически-веселым фильмам «Светлый путь» да «Свинарка и пастух». Он знал ее как город мечты каждого советского человека, как светозарную столицу родной необъятной Отчизны, откуда золотом звезд увенчиваются подвиги в труде и бою. Москва для него ассоциировалась с роскошным солнечным днем, с весенним животворным дуновением, с жизнеутверждающим оптимизмом нашей советской действительности, о которой мечтали поколения революционеров прошлого.

Тем разительнее были его первые впечатления.

Обледеневший грузовой «дуглас» прилетел темной ночью и никак не мог сесть – мела поземка, закрывая тусклые синеватые проблески электролампочек слабого накала вдоль взлетно-посадочных бетонных полос.

В гостинице места для новоприбывшего не нашлось, зато был телефон. «То, что надо!» – бодро поддержал себя мысленно Анзор, так как ему в бытовых перипетиях никогда не изменял природный оптимизм.

Он позвонил дежурному НКВД, и тот сообщил, что «для майора Тамбулиди заказан пропуск в комендатуре наркомата».

До наркомата доехали быстро. Анзор вошел в комендатуру, предъявил удостоверение и спросил, как пройти к дежурному офицеру. Получив исчерпывающий ответ, вошел в нужную ему комнату.

– Слушаю вас, – поднял на него глаза, оторвав их от бумаг, молоденький лейтенант.

– Майор Тамбулиди с Кавказа, – отрекомендовался он, – прибыл в Управление госбезопасности, к майору Калине.