Под кодовым названием «Эдельвейс»

– Когда я прощалась с Мюллером, к нам подходил патруль. Солдаты подтвердили, что от меня обер-лейтенант поехал живой и невредимый. Последний, кто видел живого Мюллера, был постовой Зазроев. Но и его освободили, как непричастного к убийству. Ведь все это доказано и запротоколировано!

– Э, нет! – живо откликнулся Вилли. – Я ничего не забыл!.. К чему перебирать протокольный хлам? Сейчас я просто вслух размышляю о том, о чем, слава богу, еще не было сказано. Следовательно, не было и записано.

– Но ведь в убийстве Мюллера обвинили «Эсмеральду»!

– Ага, в ход пошла «Эсмеральда»! Это фальшивая карта в нашей игре, и ссылка на «Эсмеральду» – не в вашу пользу, Кристина. Полагаю, вам-то отлично известно, что «Эсмеральда» – случайная, подставная жертва. Вы лучше ответьте, куда дели «вальтер»?

– Оставьте, Вилли! – резко оборвала его Кристина. – Пошутили, и хватит! Всему есть мера!.. Следствие давно закончено, виноватые наказаны, а дело Мюллера сожжено.

Только сейчас Майер повернулся к ней. Не только лицом, но и всем корпусом, хотя это и было неосторожно: он сидел за рулем.

– Вы думаете, я шучу? – воскликнул он. – В том-то и суть, что дело не сожжено! Вот почему я и начал этот, казалось бы, неуместный разговор. Между прочим, я за своевременное предостережение ожидал благодарности, а не укоров…

Наступила тишина. И слышно было, как в горах гремела война.

– Как это произошло и почему? – напрямую спросила Кристина. Пес на заднем сиденье поднял голову и с низким рычанием оскалился.

– Наконец-то! – уже несколько раздраженно ответил Вилли. – Ну так слушайте. Архив сжигали по списку, который составлялся наспех в связи с приказом о срочной передислокации. Дело Мюллера я включил в список своей рукой. И вот среди материалов, приготовленных к сожжению, я дела Мюллера не обнаружил.

Поднял тревогу, накричал на солдат. Но тут вторгается Кеслер: «Почему шум, Майер?» Я объяснил ему. А он мне: «Я просмотрел список и изъял дело Мюллера с соответствующей пометкой. Оно сожжению не подлежит». «Почему?» – спрашиваю. «А это вас не касается!» – отрезал Кеслер. Я ему: «Список утвердил оберштурмбаннфюрер, и я обязан доложить Хейнишу…» Он: «Докладывайте – это ваше право и долг. Но учтите: дело Мюллера для господина Хейниша не имеет особого значения. Не зря он намеревался подарить его Адольфу Шееру». Я ему: «Кеслер, неужели вы собираетесь писать мемуары? Не рано ли? Мемуаристы из нашей фирмы долго не живут». Он: «Не валяйте дурака, Майер! Если хотите, составьте докладную, что дело я оставил у себя для внеслужебной разработки. Не волнуйтесь, я сберегу его в личном архиве». «Зачем оно вам? – спрашиваю. – Оно давно закрыто». Он: «Но для меня, как для следователя, который вел дело, некоторые моменты представляют профессиональный интерес». Каково, фрейлейн? Что скажете?

– Ничего.

– А Кеслер…

– А Кеслер, – жестко поставила последнюю точку Кристина, – подозревает меня! Вы это хотели сообщить?

– Да, – хмуро подтвердил Майер.

– Вилли, зачем были все эти словесные выкрутасы? Неужели вы думаете, что мне до сих пор неизвестно о подозрениях Кеслера? Чего вы боитесь?

– Дело в том, уважаемая фрейлейн, что как только следствие коснется истории с «вальтером», вы погибли. И не поможет вам никакой патруль с полицаем Зазроевым в придачу. Предположим, например, такое: настырный волокита Мюллер вернулся к вам. С машиной это делается быстро. Дело минут… А Кеслер умеет вытягивать любые признания! И тогда ниточка потянется ко мне. А мне жаль терять собственную – подчеркиваю: собственную! – такую великолепную рыжую голову.

– Ах, при чем здесь вы? – с притворной досадой вздохнула Кристина. Она ощутила, что коснулась тайны Майера, которая, словно мираж, то появлялась в его туманных недомолвках, то тут же бесследно исчезала.

– При том! – Майер явно не спешил с ответом. Размышлял – стоит ли?.. Наконец решился. – Придется рассказать и об этом, иначе вы ни меня, ни своего положения до конца не поймете! А было так: первым поутру «Эсмеральду» посетил я. После моего визита – подчеркиваю: после, понимаете? – майор абвера Штюбе нашел у нее известные вам вещественные доказательства. Но среди них не найдено самого главного – «вальтера», хотя по логике версии он должен был там найтись, как нашлась бутылка из-под «Мартеля» и лайковая перчатка Эльзьи… Сообразили? Теперь вам ясно, почему ссылка на «Эсмеральду» в разговоре со мной – не в пользу ваших логических упражнений… Но коль убила не «Эсмеральда», то вновь возникает все тот же вопрос: кто?.. А за ним – второй: кто и зачем подставил под удар непричастную к убийству Мюллера агентку СД Несмитскую – «Эсмеральду»?.. Вот как худо выглядят наши с вами дела, Кристина. Я просто обязан был все это вам растолковать. Так что отныне мы – сообщники…

Это было признанием. Чрезвычайно важным. Оно высвечивало всю мозаику не всегда понятных событий. Главное – Майер раскрылся. Но полностью ли? Во всяком случае, он уже не представлял для фрейлейн Бергер загадки. Кристина напряженно размышляла, нарочно – для Майера – высказывая свои мысли вслух: