Под кодовым названием «Эдельвейс»

– Потому что, во-первых, здесь живу я, а во-вторых, ко мне наведываются господа офицеры из СД. Чего стоит хотя бы унтерштурмфюрер Майер, офицер для поручений самого господина Хейниша…

Вояка Беме ускорил шаг.

– Фрейлейн, давайте-ка вернемся в дом.

– Извините, господин Шеер, если вечеринка выйдет слишком провинциальной. Я жила среди унтерменшей, а не в культурном Берлине, как вы…

– Ну что вы, фрейлейн! Ваша красота самое рафинированное общество превратит в стадо одичалых троглодитов. В вас от природы заложена взрывная, разрушительная сила.

Они подходили к дому, и Шеер продолжал:

– Зигмунд Фрейд возвеличивал это оружие – Эрос и Танатос, жизнь и смерть – в извечном противоборстве. Сейчас на всем земном шаре господствует Танатос, и я, фрейлейн, все больше склоняюсь к логичному выводу, что сущность жестокого от природы Агрессора, то есть человека-истребителя, может быть смягчена только женским Эросом. Таково мистическое предназначение Женщины в истории человеческого самоуничтожения.

– Боже мой, вы гениальный ученый, господин гауптман! – восторженно щебетала фрейлейн. – Я даже опасаюсь за себя… Кто я рядом с вами?

– Не волнуйтесь, фрейлейн, вы – вне всякой конкуренции. Даже на всемирном конкурсе самых обворожительных жриц любви вас бы избрали богиней.

Интимный ужин вдвоем, какой, собственно, благословил сам штурмбаннфюрер Хейниш, вышел на славу. Никто не мешал, наоборот – часовой не покидал свой пост, оберегая абсолютный покой историка. Ефрейтор Лютке имел приказ оборудовать в кладовой фотолабораторию, и обязательно – к утру. Из кладовки следовало вынести все лишнее, вычистить и вымыть, разместить рационально и удобно необходимую аппаратуру.

Стол выглядел отлично. Деревянная национальная посуда, самодельная, мастерски украшенная резным орнаментом, деревянные ложки и вилки с широкими плоскими ручками, тоже со вкусом покрытые резьбой – колоритными рисунками. Все это создавало уютный домашний антураж. Горели свечи, наполняя комнату тихим, живым светом и запахом воска, негромко лилась музыка из небольшого «Телефункена», извлеченного из аккуратного чемодана гауптмана. В бокалах теплилось вино.

– Это, конечно, не Берлин, милая фрейлейн, – сожалел Шеер, – но это уголок рая…

За этим столом, при колеблющемся свете, под тихую музыку и бодрую болтовню, он сосредоточенно работал – зашифровывал в столбики чисел собранные Кристиной данные: «Квадрат 17–23, поселок, южнее пять, фальшивый аэродром. Квадрат… основной склад боеприпасов. Бензозапасов… Цистерны с нефтью… Мастерская по ремонту танков… Квадрат… 12 дотов. Самое главное: квадрат… начато строительство пусковых площадок для управляемых реактивных снарядов “Фау-1” и “Фау-2”. Все подходы минированы. Уничтожение возможно только с воздуха. На место строительства прибыла первая зенитная батарея…»

– Почему загрустила фрейлейн?

– Рзмечталась, господин гауптман…

– О ком, если не секрет?

– Об одном глупеньком, которого научил целоваться с любимой только служебный долг…

Они разговаривали и писали.

Она: «Ты надолго?»

Он: «После выполнения – назад».

Она: «А я?»

Он: «Остаешься».

Она загрустила, сожгла листок на трепетном огоньке свечи. На том же огоньке он сжег ее записи. Они были уже зашифрованы цифровым кодом. Шифровку скатал, спрятал в миниатюрный тайник в фотоаппарате.

Потом был вечер, и еще долгая ночь, часы взаимного признания, целомудренного узнавания друг друга, жгучего счастья близости и нежных ласк. И обоих не оставляла печаль, которая тенью стояла над их первой ночью. Они могли лишь мечтать об обычном человеческом счастье.

– Спишь? – чуть слышно спросила она.

– Нет, только глаза прикрыл…

– Я хочу тебе сказать что-то…

– Что?

– Это страшно, но я живу с этой болью, что ношу в себе…

– Говори, не бойся…

– Запомни это имя и сообщи людям, которые будут судить этого изверга: Герман Юлиус Вальтер Рауфф Бауермастер, эсэсовский генерал. Он «усовершенствует газвагены», душегубки. Здесь усовершенствует, на нашей земле. На детях, которые не могут оказать сопротивления. На грудных младенцах. Их кладут в душегубки штабелями, как дрова. Детей, как мусор, закапывают в противотанковых рвах… Запомни имя этого палача! А вместе с ним запомни других душегубов – «врача-специалиста» по удушению Генриха Герца, шарфюрера СС Георга Фольмера, начальника душегубного отдела – есть и такой! – зондеркоманды СС 10А Карла Раабе… Как ты можешь оставлять меня здесь? Как вы можете?..

Слезы душили ее.

Что он мог ей ответить?

Напомнить слово «надо»?

– Ну ты же знаешь, у тебя особое задание, тебе надо, понимаешь, надо быть здесь, – сказал он как можно мягче. – А я запомню! Мы ничего не забудем! Отомстим за все! За каждую каплю человеческой крови… А я вернусь к тебе… Обещаю. Вернусь после расплаты, вместе со всеми.

Глава четырнадцатая ВРАТА ТАНАТОСА

Геббельс разглагольствовал в утреннем радиосообщении:

– Германия значительно улучшила свое экономическое положение главным образом за счет Кавказа. Мы получаем теперь с Кавказа тридцать процентов нефти.