Под кодовым названием «Эдельвейс»

– Успокоились? – не повышая голоса, спросил гауптман на отличном немецком языке. – Тогда выслушайте некоторые комментарии к происшедшему. Мы, как бы это выразиться, пригласили вас на беседу. И только! Есть такая необходимость. Методы физического воздействия вам не угрожают. В том, что произошло, виноваты прежде всего вы сами. Короче говоря, оказывать сопротивление бесполезно. Ясно?

– Да, – выдавил из себя Майер. Играть в гордое молчание, судя по всему, тоже бессмысленно. Правда, смотря о чем пойдет разговор…

Стол, разделявший их, был пуст, если не считать керосиновой лампы и офицерской фуражки с характерной вздернутой тульей.

– Так что, господин Крамер, приступим к делу? – продолжил капитан.

Он сказал это без нажима, как-то буднично, но от этого неожиданного обращения Майер вздрогнул.

– Спокойно, господин Крамер! Наши сведения о вас не ограничиваются одним вашим настоящим именем.

«Недаром вспомнился отец, – молнией мелькнула мысль. – Вот и не верь в телепатию… Но кто этот гауптман и чего он хочет от меня?»

– С кем имею честь?

– Разве не догадываетесь? Я – советский разведчик.

– Чем докажете?

– Названного имени недостаточно?

– Вы имеете в виду человека…

– О котором ни в СД, ни в гестапо пока не знают. Вы это хотели сказать?

Майер задумался. Гауптман говорил правду – о его настоящем отце в службе безопасности и гестапо действительно не знали. И его охватило беспокойство.

Гауптман не давал ему опомниться:

– Но это еще не все. Мы знаем, что ваш отец – коммунист. Да, настоящий тельмановец! Его браку с вашей матерью помешал арест после восстания рабочих в Гамбурге. К тому времени ваша мать носила вас… И она, как смогла, позаботилась не столько о себе, сколько о будущем своего ребенка. Без любви вышла замуж за сына бакалейщика, который издавна предлагал ей руку. Так вот, сына коммуниста Крамера она спрятала под фамилией лояльного к любой власти Майера.

– Откуда сведения? – не удержался Вилли, слишком взволнованный, чтобы это можно было скрыть.

Марков продолжил:

– Вопрос свидетельствует о том, что для вас это не новость. Я отвечу на него. Немного позже. А сейчас вернемся к теме. Не возражаете?

Вилли только пожал плечами. Мол, здесь не он хозяин положения…

– Для вас не было тайной, чей вы сын, – об этом позаботилась ваша мать. Когда Крамер вышел из тюрьмы, а вы достигли определенного возраста, у вас с отцом сложились добрые отношения, которые по определенным причинам вы скрывали. Потом – поджог нацистами рейхстага и дикая охота на коммунистов. Крамера схватили и бросили в концлагерь. Затем – побег и нелегальный переход швейцарской границы. До начала войны вы получали из Швейцарии поздравительные открытки от Крамера, которые он передавал вам через доверенных лиц. Думаю, вы не забыли об этом?

– Нет, не забыл… Я помню отца… – глубоко вздохнул Майер и сдвинул брови. – И все-таки откуда сведения? – переспросил упрямо.

– Дело в том, что Крамер вместе с другими антифашистами в Швейцарии ведет нелегкую борьбу с гитлеровцами. Группа имеет передатчик и радиосвязь с эмигрантами, которые временно пребывают в СССР. Вот вам и ответ на вопрос, откуда мы кое-что знаем. Это печалит вас?

– Наоборот! Я рад узнать об отце хотя бы таким способом. С начала войны не имел от него ни одной весточки.

– Разумеется, он вас оберегал… Он все делал, чтобы воспитать из вас гуманного человека, который защищал бы интересы немецкого народа. В то время вы разделяли взгляды отца. Да и сейчас вы себя ведете не так, как иные эсэсовцы, – не принимаете, например, участия в карательных акциях, короче говоря, пытаетесь стать в сторонку, уклониться от злодеяний…

– Для вас это имеет какое-то значение? – ответил Майер вопросом.

– Безусловно. Иначе мы бы с вами не разговаривали. С палачами у нас иной разговор.

Неожиданно Вилли решительно уставился в глаза Маркову, проговорил с горечью:

– Ближе к делу, господин гауптман! Хотите сделать из меня русского шпиона?

– «Сделать шпиона», – повторил за ним Марков. – Неужели вы ничего не поняли? Мы хотим иметь в вашем лице еще одного соратника в борьбе с фашизмом. Не с немецким народом, а с фашизмом, который превратил вашу страну в тотальную душегубку, чудовищный застенок для целого народа, в каких бы аспектах это понятие ни брать. Так будет точнее! Ваш отец это давно понял. А вы?..

Марков учитывал, что должен переживать человек в такие критические минуты, на внезапном изломе жизни. Он может запаниковать и очертя голову согласиться на все. Но страх – плохой помощник в разведывательной работе… Либо замкнуться в себе, молча готовясь к развязке.

Вилли Майер разговаривал сравнительно спокойно, держался смело, правда, чувствовалась некоторая угнетенность. Он лишь вначале бросал испытывающие взгляды вокруг. Но, в конце концов, что мог сделать человек, попавший в кратер вулкана, который вот-вот взорвется?

– Вы уверены, что я буду работать на вас? – задумчиво спросил Вилли. – Если рассчитываете на меня, то почему? Должна быть причина…