Под игом чудовища

Как ни странно, ни перед домами, ни на дороге не валялось ничего. Ни скарба, ни продуктов… Лорд Дилени подумал, что всё правильно: враг не ставил своим тварям цели ещё и грабить — нет, только убивать!.. Поэтому одиноко бродившая по задворкам одного из дворов растрёпанная курица уже не удивила никого.

Всего на площадь поперечником в каких-то три десятка шагов сходилось шесть улиц. Лорд Дилени прикинул, что всё равно здесь очень даже спокойно могло бы располагаться, скажем, на собрании, или для выслушивания указа, привезённого гонцом из столицы, всё взрослое население посёлка: около трёхсот-четырёхсот человек. Хотя вряд ли тут жило столько. После двух набегов обезьян, да крыс с летучими мышами — не более пары сотен. Лорд слез с коня, привязав его к коновязи перед самым большим домом: резиденцией главы поселения.

— У вашего бургомистра была прислуга?

— Нет, милорд. Всё делала его жена. И тёща. Она лет десять жила здесь, с дочерью. А тестя убили во время первого набега обезьян.

Лорд Дилени постоял какое-то время перед проёмом с распахнутой, как и везде, настежь, дверью. Потом всё же заставил себя войти — наверняка внутри никто их «коварно» не поджидает: твари, сделав своё чёрное дело, помчались дальше. Их ждали другие деревни. И поля.

Внутри было уже очень темно. А поскольку солнце только что зашло за горизонт, лорд, чуть повысив голос, сказал:

— Борис. Пройди сюда. Зажги трут. Нам понадобится огонь для очага.

Сам очаг, огромное сооружение из саманных массивных кирпичей, с широким ложем наверху, занимал добрых полкомнаты, грозя проломить своей массивностью пол из досок. Впрочем, когда Борис разжёг в горниле трут, стружки и мелкие палочки, стало видно, что на самом деле печь стоит прямо на земле, а дощатый настил пола сделан лишь для того, чтоб обитатели не ходили по утоптанной глине, явно заменявшей до этого пол, и выглядывавшей из-под этого настила у печи и по углам. Лорд Дилени знал, что обитатели посёлков делают такие настилы для того, чтоб зимой не мёрзли ноги: земля за семь месяцев зимы успевала вымерзнуть так, что на открытых местах буквально звенела под копытами коней.

На разгоревшиеся стружки и щепочки Борис подложил и ветвей потолще: ларь с дровами традиционно нашёлся в одном из углов, расположенных подальше от жерла очага. Вскоре пошли в дело и ветки потолще, и поленья из нарубленных четвертями и половинками кругляков. Марат выложил на огромный, стоявший у торцевой стены стол то, что должно было составить его ужин на сегодня: всё те же куски солонины, сухари, да сухофрукты. Лорд Дилени присоединился. Вскоре, убедившись, что свет и тепло им гарантированы, подошёл к столу и Борис.

Вода нашлась в бочке в ещё одном углу.

Ели молча. Справились с ужином всего за несколько минут. Лорд Дилени сказал:

— Засов выломан с корнем. Но думаю, если мы подопрём дверь вон тем поленом, спать можно сравнительно спокойно. Первым на вахту заступлю я. От часу до четырёх — Борис. Ты, Марат, будешь дежурить с четырёх до семи. В семь буди нас, если сами не проснёмся. Возражений нет?

— Нет, милорд.

— Нет, милорд. Но… — заметно было, что Борис чем-то обеспокоен, — Позвольте вопрос.

— Разумеется.

— Почему мы не видели ни одного трупа?

Лорд обернулся к Марату:

— Марат. Ты застал…

— Да, милорд. Общую могилу там, на северной стороне, — охотник махнул рукой в том направлении, в котором они, собственно, и ехали всю дорогу, — за тыном, выкопали солдаты, которые пришли сюда первыми. Они же и перенесли в неё всех… Убитых.

— Понятно. Мне очень жаль, Марат.

— Да. Мне тоже жаль.

— Мне и самому жаль. — Марат старался сдерживаться, но побледневшее лицо и поджатые губы показывали, чего это ему стоит, — Но смысла предаваться печали или жалости я не вижу. Зато вижу огромный повод для мести.

— Марат, прошу тебя. Не начинай снова этот разговор. Мы не имеем права…

— Да, милорд, простите, что перебиваю. Я и сам вот этим местом, — Марат постучал себя тяжёлой ладонью по затылку, — отлично понимаю, что гораздо больший ущерб врагу смогу нанести — не убив пусть даже с десяток его тварей-прислужников, а разведав его секреты. С тем, чтоб удар нашей армии пришёлся в самое уязвимое его место. Но…

Но сердцу. — теперь он положил ладонь на грудь, — Не прикажешь.

— И в моём сердце стучит пепел родных, требующих отмщения. — лорд Дилени заставил голос звучать спокойно, — у меня убили во время самого первого набега старшего брата, а во время второго — отца. Но ты прав. Руководить действиями человека должен вот этот механизм. — он тоже положил ладонь себе на лоб, — Он, при должном использовании, является нашим самым страшным оружием.

— Ваша правда, милорд. — Борис, уже снова ковырявший в зубах тоненькой щепочкой, выглядел ещё более мрачно, чем во время обеда, — Сколько моих соратников и друзей погибли просто потому, что в угаре боя забывали про то, что человек должен всегда вначале думать, а уж потом делать… Слишком поспешный удар ногой. Шаг вперёд, оставивший без прикрытия бок или спину. Удар кинжалом вместо того, чтоб чуть отступить и поставить блок…

Да мало ли!