Под чужим именем

— Артам, вылезай, пришла пора работать.

Так и повелось. Артем приходил, приносил сапоги, вычищенные до блеска, чистое исподнее, выстиранное Артамом, а взамен получал град ударов. Старшему воспитателю не нравился блеск сапог и как пахнет выстиранное белье.

— Оно морозом должно пахнуть, сволочь ленивая, — говорил он, лупя Артема палкой.

— Да где ж я возьму вам мороз, господин старший воспитатель, осень на дворе, — ответил Артем и получил удар палкой.

— На то ты и солдат, сволочь, чтобы знать и уметь все, что тебе прикажут. Пшел вон!

Артем невзлюбил «нового учителя» всей душой, но боялся рассказать о возникших проблемах Сваду. Тот нагадит надзирателю в сапоги, а мыть их будут Артем с Артамом. Но он также понимал, что нужно что-то делать. Уже весь их курс потешался над ним, наблюдая их отношения с надзирателем. Ничего не придумав лучше, он решил подловить его ночью в городе и или убить, или избить, так чтобы он долго пролежал на больничной койке.

Арингил, зная его замыслы, сильно переживал. Скоро развилка, а Артем пылает ненавистью. Он готов совершить опрометчивый поступок, который может привести его на каторгу.

Их с Агнессой последний разговор привел к тому, что она замолчала и больше к нему не приставала. Он не лез к ней, не желая навязываться. Пусть определится, чего она хочет, решил он и на этом, как ему казалось, успокоился. Его больше занимали проблемы Артема и то, как ему помочь в его беде. Он долго приглядывался к старшему воспитателю и заметил, что тот, будучи жадным и скупым, скопил немало денег. Но у него была слабость — любил он молодых девочек. Искал малолетних нищенок и за еду таскал их в съемные комнаты доходного дома. При этом он всегда носил с собой кошель с деньгами. Обычно пару раз в неделю старший воспитатель выходил в город, шел к храму Хранителя, жертвовал деньги, молился там и находил объект своего вожделения.

За городом, где к городской стене притулились лачуги бедняков и торговцев зеленью, выращивающих урожай на своих маленьких полях, сколотились целые банды, промышляющие возле городских ворот. Они особо в город не лезли, городские уголовники этого не допускали, но могли запросто напасть на зажиточного человека, если он следовал без охраны. Не брезговали и бродячими торговцами. Торговцев не убивали и не отбирали товар, но те исправно платили им откуп за проход в город.

Арингил решил одну такую банду натравить на старшего воспитателя. В один из вечеров, ничего не сказав Агнессе, он просто исчез. Был — и вот его не стало. Агнесса аж подскочила, когда увидела, что ангел, которого силой не вытащить погулять, вдруг пропал. Она посидела, оторопело глядя на место, где он только что был, и в ее голове стали зарождаться мысли одна мрачнее другой. Арингил нашел себе другую тифлинг? Нет, она бы это заметила. Сюда не совала нос ни одна из этих приставучих сучек, что считают ее своей подругой. Тогда что же побудило его уйти? Ее холодное отношение к нему? Он хотел, чтобы она назвала себя его невестой, она тоже этого хотела, но не стала. А теперь он подумал, что она к нему холодна, и ушел. Зачем и куда? Искать себе пару. Хм. Ну нет, на него это непохоже… или он созрел? А кто ему составит пару? Таких дур нет, жить с отверженным.

А если он пошел просто развлечься? Сидел-сидел и вдруг решил все бросить и пойти в загул? По бабам! В ее черных глазах вспыхнул огонь ревности. Парень он хоть куда. Чистый, светлый, не вонючий и красивый. Эти твари в юбках сами на него набросятся… даже ее бабуся… Нет, его отпускать одного нельзя. Он, как маленький ребенок, поверит любой сказке, а те… Она-то знает, что могут наплести здешние женщины. И даже могут принцессами себя выставить. Она запустила «око поиска» и увидела Арингила за городом, в простой одежде.

Он что, дурак? Куда он пошел? Человечек искать? А что, они даром дают. Вот скотина! У него есть невеста, а он шляется по грязным притонам? Она вскочила и опустилась на землю. Приняла образ простой крестьянки с корзиной и пошла по его следам. Она дошла до ворот, перекинулась парой фривольных фраз со стражниками, которые от скуки стали делать ей двусмысленные предложения, посмеялась, сделав вид, что ей весело, и покинула город.

Арингил шел в трактир под открытым небом. Он стоял недалеко от внешней крепостной стены, среди хижин и лачуг бедноты. Это был простой навес от солнца и дождя. Под ним стояли залитые пивом, в темных пятнах, плохо оструганные столы со скамейками. Разливали здесь самогон и разбавленное пиво. Здесь собирались те, кто считал грабеж своим честным промыслом, и местные крестьяне, расторговавшиеся в городе и не желающие переплачивать за выпивку.

Арингил зашел в трактир, огляделся, немного растерянно потоптался, ища свободное место, и уселся за пустой стол. Четыре крепких парня внимательно оглядели его и отвернулись.

— Стронг, ты это видел? Этот шур[2] пришел и сел на место Угрястого, — сказал один, самый худой из четверых и словно свитый из одних жил. — Он что, считает себя бессмертным?

Стронг — главарь этой мелкой банды, промышляющей разбоем у стен города, скривился.