Под черным флагом

Я побродил по квартире, посмотрел в окно — солнышко светит, и не скажешь, что зима почти уже настала.

В Москве в конце осени-начале зимы так иногда бывает — хмарь, ненастье, то идет снег, то дождь, то вообще смесь этих осадков. Грязь, сырость, все серое — и дома, и машины и люди, но вдруг, неожиданно для всех наступает день, в который на небо выходит солнце, ни с того, ни с сего, без приглашения. И ему удивляются все — и люди, и природа, и даже синоптики, которые почти как саперы — ошибаются только один раз (зато каждый день). Город приобретает слегка франтовской вид, люди начинают улыбаться и дышать полной грудью, ведь воздух в этот день особый — он чуть терпкий и очень свежий, он пахнет огурцами и только что разрезанным арбузом, он пахнет зимой, которая уже стоит у порога, и близким снегом, тем, который выпав, уже не будет таять до весны.

Я натянул куртку и пошел на стоянку — в конце концов, не дома же сидеть. Ну и потом — кто решил больше времени проводить в газете? Ну, а раз решил — так делай.

Мой приход в редакцию произвел эффект разорвавшейся бомбы. Увидевший меня первым Юшков икнул, и с сомнением посмотрел на стакан с водой, стоявший рядом с ним.

— Тсссс — приложил я палец к губам, и двинулся к своему кабинету, из которого раздавался громкий голос Вики. Пять пар глаз (они все так и ошивались в одном кабинете), внимательно смотрели на меня, шестая, принадлежавшая Таше, смотрела в экран, это ей было явно интереснее, чем происходящее в кабинете, седьмой, очень красивой, не было, она то ли отсутствовала, то ли находилась там же, где и Вика.

— Послушайте, я вас предупреждаю — я это терпеть не буду. — Вика чеканила слова, говоря на пол-тона выше, чем положено. — Ваше отношение к работе поражает, оно недопустимо. И поверьте — я смогу сделать так, что вы вылетите отсюда с такими характеристиками…

Мммм, да я вовремя. Интересно, а как она это собирается делать, в смысле «вылетите»? Я устроился у двери поудобнее.

— Просто из любопытства — как именно вы собираетесь это сделать? — хмыкнула Шелестова, как будто прочитав мои мысли. — Насколько я понимаю, решение кадровых вопросов не входит в вашу компетенцию.

— В мою компетенцию входит все то, что я считаю нужным — как-то натужно выдала Вика. — Здесь я решаю все вопросы, если вы это еще не заметили.

— Ну, так устроен этот мир — всегда кто-то находится сверху, даже когда это выглядит не слишком естественно — в голосе Шелестовой было море иронии. Однако, что за день сегодня, а? Все на мне отдохнули, и эта туда же.

— Хорошо, что вы это понимаете. — Вика немного убавила тон. — Но я вас в последний раз предупреждаю — больше этих ваших шуточек я не потерплю. Субординация — основа производства.

— Согласен — сообщил ей я, входя в кабинет. — И именно поэтому ряд твоих тезисов был или неточен или неверен, уж извини. И кстати, Вика — вроде бы твой рабочий стол стоит у стены, я ничего не путаю? Это так, в порядке уточнения, может чего поменялось, пока меня не было.

Брови Вики дернулись вверх, Шелестова же была спокойна.

— Добрый день. Шеф — с достоинством произнесла она. — Я скучала.

По ее лицу я понял, что она откуда-то знала о том, что я за дверью.

— И как? — задал я прямой вопрос, надеясь, что она его поймет.

— «Тринадцать апостолов» — Шелестова соизволила повернуть голову и окинуть меня взором- Запах старый, уж не знаю, где вы его откопали, но знакомый.

— Ну да, конечно — я хлопнул себя по лбу. — Ну и ты даешь. Прямо московская сторожевая, одеколон за закрытой дверью учуять.

— Елена, я вас больше не задерживаю — быстро сказала Вика. — Надеюсь мы поняли друг друга.

— Надейтесь — дружелюбно пообещала ей Шелестова и вышла, перед этим пробежав мне по плечу пальчиками и дурашливо сказав —

— Тюр-лю-тю-тю.

— Ты здесь как? — подошла ко мне Вика. — Что-то случилось?

— Отличный вопрос — отметил я, показав ей рукой на свое кресло и демократически сев на стул в углу. — Вообще-то я полагал до сегодняшнего дня, что я здесь работаю, но сейчас что-то стал в этом сомневаться.

— Не поняла — у Вики хватило ума не сесть в мое кресло.

— А что именно ты не поняла? — я говорил негромко и размеренно. — Почему я пришел на работу? Почему нельзя так говорить с сотрудниками? Почему недопустимо гнобить тех, кто тебе не по душе? Ты, на мой взгляд, очень многого еще не понимаешь.

— Ты в свое время пожестче говорил — немедленно ответила Вика, тоже понизив голос. — Вспомни наш первый день, как ты с Генкой обошелся?

— Я — это я — аргумент был неплох, но не убийственен. — Начнем с того, что Геннадий нарвался сам, по полной программе.

— А эта, ты думаешь, не нарывается — не дослушала меня Вика. — Да она…

— Стоп, я не закончил — оборвал я ее. — Продолжу. Во вторых — я начальник и сам определяю стиль общения. И в третьих — я не сводил счеты и не пестовал свои комплексы.

— Комплексы — не сказала, а как-то просвистела Вика. — Какие комплексы?

— Ставлю сто рублей на шефа — раздался голос Шелестовой. — Полагаю, что в этот раз он ее победит.