Под британским флагом

— Кто тебе такое сказал?! — возмущенно восклицает мистер Тетерингтон и сам же отвечает: — Поменьше слушай моих фермеров! Эти мерзавцы наговорят, что угодно, лишь бы нагадить мне!

— Не только фермеры говорили, — сообщаю я. — В Лоустофте тоже так считают. Спрашивали, не собираюсь ли продавать?

Вчера кучер свозил меня в этот уютный тихий городок, чтобы купить кое-что из одежды. На центральной улице, идущей параллельно морю, было несколько портных. Каждый первый был портным из Лондона или Парижа, а каждый второй считал себя лучшим в мире. Я спросил у гробовщика — веселого, пьяненького мужичка — кто лучший портной на этой улице? Гробовщик лучше всех знает, кто и что оставит после себя в этом мире. Он посоветовал портного со скромной вывеской над входом, старого еврея, работавшего в самом конце улицы. Вы не поверите, но скромные евреи бывают и даже доживают до старости. Я пообщался только с ним, но мистеру Тетерингтону не обязательно это знать.

— Кто спрашивал? — закипая, интересуется хозяин дома и опять сам отвечает: — Джон Хедгер, больше некому!

— Он не представился, — говорю я.

— Хорошо, я готов заплатить за твой сад пятьсот фунтов стерлингов, — таким тоном, будто осчастливливает меня, произносит Джеймс Тетерингтон.

— Мой отец заплатил намного больше, — сообщил я, хотя понятия не имел, во что обошлась смерть мистеру Хоупу.

— Он заплатил так много за дом, от которого остались одни головешки! — возмущается мистер Тетерингтон.

— Сад, который принес в прошлом году почти сто пятьдесят фунтов, продать за пятьсот?! — возмущаюсь и я. — Вы меня за идиота принимаете?!

— Не сто пятьдесят, а сто тридцать! — уточняет он, опровергая самого себя. — И, к тому же, я приютил тебя, оплатил лечение…

— Я возмещу вам все расходы, как только выздоровею окончательно, — холодно, изображая презрение к такому поведению, цежу я сквозь зубы.

— Я не это имел в виду! Конечно, ты мне ничего не должен, забудь! — горячо оправдывается он.

Да уж, прослыть жлобом, который обобрал сироту-погорельца — это в провинции, где каждый на виду и все и всё знают, наглухо закрыть двери в порядочные дома.

— Я готов заплатить шестьсот фунтов, даже шестьсот пятьдесят! — продолжает он торг.

— Тысяча, — твердо произношу я, — и ни фунтом меньше.

При этом улыбаюсь про себя, представив, что сделал бы со мной мистер Тетерингтон, если бы узнал, что у меня нет никаких прав на этот сад!

Но он не знает и повышает:

— Семьсот. Большего этот сад не стоит.

Я все-таки уступил немного, уколов напоследок:

— Девятьсот, а сотня пойдет в уплату расходов на меня.

— Ты мне ничего не должен, — произнес как-то вяло мистер Тетерингтон и облегченно вздохнул.

Как догадываюсь, я сильно продешевил. Мог бы выжать больше тысячи, если бы постарался. Наверное, совесть мешала, потому что продавал чужое. Да и девятисот фунтов хватит на покупку одномачтового судна водоизмещением тонн двадцать пять-тридцать, а тех небольших денег, что спрятаны в жилете — на регистрацию и снаряжение его и прочие расходы. Жалею, что потратил так много на закупку товаров в Лондоне. Мог бы сейчас купить крепкое вместительное судно и не думать, чем зарабатывать на жизнь в этой эпохе. Вдвойне обидно будет, если узнаю, что шхуна утонула или была захвачена корсарами. Ладно, что сделал, то сделал. Назад дорогу я пока не знаю, так что буду двигаться вперед.

5

Мисс Фион Тетерингтон точит на мне коготки. В библиотеке отца есть несколько романов, которые можно считать любовными, и дочь осилила их. Теперь она хочет быть принцессой, а мне приходится быть принцем на белом коне, поскольку более достойных кандидатов на эту роль попросту нет. Точнее, вообще никаких нет. Пока брат был дома, в гости изредка и ненадолго наведывались его друзья, сыновья соседей-джентльменов, а теперь бывают только подружки Фион, с которыми надо обговаривать принцев. Поскольку нет даже кандидатов в принцы, остается обговаривать коней, белых и не только, что, согласитесь, скучно. Она уже привыкла к моему шраму из красных рубцов и размером почти во всю левую щеку и не отводит смущенно глаза, когда в очередной раз замечает его. Меня первые дня три, после того, как доктор Барроу снял повязку, раздражало это смущение, а потом привык. Я никогда не был красавцем, поэтому изменения внешности в худшую сторону воспринял сравнительно спокойно. У меня есть скрытые достоинства, благодаря которым женщины перестают замечать мою внешнюю невзрачность. Кстати, шрам вызывает у многих людей чувство вины передо мной и желание как-нибудь помочь, чем я учусь пользоваться.

Мы сидим в беседке в саду. Плющ уже обзавелся листьями, так что из дома нас не видно. Мисс Фион заявила после обеда, что в беседке сидеть холодно, и вслед за мной пришла убедиться в этом.

— Зачем ты ездил в Лоустофт? — спрашивает Фион Тетерингтон и подсказывает ответ: — Заказать мундир?

— Не только, — отвечаю я и вру с серьезным видом: — Там много красивых девушек, познакомился с двумя.

— Я заметила, что тебе нравятся горничные, — мило улыбаясь, говорит она.