Под бичом красавицы

— Это мой слуга, — ответила баронесса на вопрос племянницы. — Ты находишь его красивым?

— Для слуги — безусловно! — сказала молодая девушка, слегка краснея. — И как он почтителен: передавая что-нибудь, он становится на колени.

— Ему так приказано, мое дитя.

— И он так спокойно позволяет бить себя?

— Конечно, дитя. Я не позволю никому оспаривать мое право бить плеткой слуг, которые не подчиняются!

Она прервала тему разговора посторонним вопросом. Молодая дама поняла, что это означало.

— Это твои комнаты, милая Герта. В твоем распоряжении две девушки и, если хочешь, этот красивый, бледный Григорий.

Она поцеловала свою хорошенькую племянницу в обе щеки и оставила ее наедине, чтобы дать ей возможность привести в порядок свой туалет.

VIII

Григорий вошел в комнату Герты фон Геслинген, прекрасной племянницы баронессы. Молодая девушка уже успела переменить свой туалет: на ней была красная шелковая блузка и короткая юбка, из-под которой виднелись грациозные ножки в узких бронзовых туфельках. Герта была очень красивая девушка с милыми, красивыми чертами лица, мягкими, золотисто-каштановыми волосами и нежными, благородными руками. Вся ее стройная, элегантная фигурка дышала бесконечно пикантной привлекательностью.

— Что прикажете, милостивая барышня?

Она посмотрела на него полусострадательно, полухолодно и насмешливо своими черными бархатными глазами, окаймленными длинными, шелковыми ресницами.

— Неужели и я должна приказывать вам? Неужели вам недостаточно быть слугой моей тетки?

Укоризненный тон ее вопроса заставил его вздрогнуть. Краска залила его бледное лицо.

— Имейте ко мне сострадание, — глухо попросил он.

Она смерила его с ног до головы и сказала презрительно:

— Как могли вы опуститься до такой унизительной роли? Где ваше человеческое достоинство, где ваша сословная гордость? Как можно так унижаться? Или вы забыли, кто вы и к какому обществу принадлежите?

— Герта, не мучьте меня! Я знаю, что я виноват и перед вами. Простите меня! Вы видите, как я жалок!

Она пожала плечами.

— Мне нечего прощать вам, — сказала она резко, но со слезами на глазах, и повернула ему спину, чтобы скрыть охватившее ее волнение.

— Вы презираете меня, — сказал он, тихо вздыхая. — И вы правы: я не заслуживаю ничего другого!

Затем он продолжал настойчиво:

— Я прошу вас видеть во мне лишь то, кем я являюсь в настоящее время — Григория Бранда, слугу баронессы из Scherwo. Предположите, что бывший юнкер фон Бранд, поднявший в припадке отчаяния руку на своего начальника и вследствие этого дезертировавший, тот самый юнкер, который осмелился ухаживать за прекрасной Гертой фон Геслинген одновременно со своим начальником, — представьте себе, что этот самый юнкер пропал без вести, умер и забыт, а перед вами — слуга Григорий.

Она медленно повернулась к нему, холодная и спокойная.

— Как вам будет угодно, господин Григорий! И, чтобы привыкнуть поскорее к надлежащему с вами обращению, я попрошу вас принести мне холодной воды. Пожалуйста, поскорее!

В первый момент он изумился, но затем покорно проговорил: «Слушаю-с, барышня» и ушел.

Как только он вышел, она в изнеможении упала на один из красных плюшевых стульев, которыми была обставлена ее комната. Инстинктом женщины она угадала, что Федор, ее бывший поклонник, попался в сети ее красивой тетки, по слухам, очень опасной женщины. Она сама была свидетельницей его унижения. Только дурак мог бы терпеть от своей госпожи такие пытки и унижения. Очевидно, что он подпал под иго своей госпожи и позволяет себя истязать лишь потому, что любит, обожает ее. Герта знала о его странных наклонностях, знала, что он был мечтательным и необыкновенным человеком. Он промотал свое, доставшееся ему от родителей, состояние. Его дядя, назначенный над ним опекуном, спрятал для Федора, без его ведома, небольшую часть этого громадного состояния. Дядя устроил его в полк строгого начальника, но юнкер не пожелал подчиняться военной дисциплине. Однажды в полк, где служил Федор, приехала погостить Герта, дочь старшего офицера. Они познакомились. Легкомыслие Федора было в то время злобой дня, но все же этот красавец пользовался неоспоримым успехом у барышень. За Гертой ухаживал молодой кавалерист, начальник Федора. Ревность юнкера вспыхнула так сильно, что он оскорбил своего соперника. Этот случай, повлекший за собой приговор к долголетнему заключению и совершенно погубивший его карьеру, заставил его дезертировать. Никакие розыски не навели на его след; он точно канул в воду.