Под белым орлом

Вскоре мельничиха принесла варёных яиц, молока, хлеба и водки, и король весело объявил, что никогда он не приветствовал с большим удовольствием самые роскошные угощения, чем этот скромный завтрак. Тем не менее он не мог заставить Косинского сесть с собой рядом за простой деревянный стол, и только после строгого приказания короля молодой человек стоя съел яйцо и сделал небольшой глоток водки. Затем из соломы и нескольких грубых одеял приготовили постель, на которой король растянулся с наслаждением и скоро заснул сладким сном.

Косинский взял свою саблю, заставил мельника с женой выйти из комнаты, чтобы они не мешали королю спать, а сам с саблей наголо стал на часах у дверей.

Работники вышли из замка на поля и принялись за свой ежедневный труд. Мельник открыл запруду и пустил мельницу в ход. Мирно и спокойно вступил в свои права день, и в этих тихих полях никто не предполагал, что польский король, которого бедные деревенские люди привыкли видеть издали, не иначе как в сопровождении блестящей охотничьей свиты, спокойно спит, раненый, одинокий и беспомощный, под гостеприимной кровлей маленькой мельницы.

XXII

Вся Варшава находилась в небывалом замешательстве и волнении. Тотчас вслед за адъютантом во дворец явились пикеры, кучер королевского фаэтона и один из егерей, который спасся, и своими довольно-таки сбивчивыми рассказами о совершенном нападении ещё увеличили всеобщую панику.

Отряд королевских уланов, нёсших караульную службу во дворце, тотчас же поспешил, под начальством адъютанта, на место происшествия; но здесь не нашли ничего, кроме окровавленной королевской шляпы, порезанной сабельным ударом, и локона королевских волос, отсечённого по-видимому таким же ударом. На самом месте преступления земля была взрыта, но невозможно было с уверенностью восстановить следы на дороге, так как по ней вообще было большое движение.

Генерал Коччеи, командир всей гвардии, глубоко преданный королю человек, немедленно последовал за дворцовой стражей.

— Король убит! — встретили его криками солдаты, показывая окровавленную шляпу.

Коччеи приостановился, словно разбитый параличом от ужаса, но затем воскликнул:

— Нет, нет, не убит! Слава Богу, этого не может быть. Если бы злоумышляли на жизнь короля, то это случилось бы здесь, и мы нашли бы его труп... Нет, нет, его увезли!.. То не были разбойники, это были заговорщики... это — государственная измена или... или насилие врагов Польши, полагающих, что наступило время осмелиться на всё. — Он несколько минут стоял, задумавшись, и затем сказал: — мы недостаточно многочисленны, чтобы начать преследование, которое нужно предпринять во все стороны и, конечно, с значительным числом людей; притом каждый шаг требует величайшей предусмотрительности, так как если преступники увидят, что они настигнуты, то они тем не менее, пожалуй, решатся на убийство, чего до сих пор, уповая на Бога, ещё не случилось. Бедный, бедный государь!.. Но прежде всего теперь нужно обезвредить для бедной Польши удар, который мы не в состоянии более предотвратить от его головы, и рассеять мрачные козни внутренних и внешних врагов отечества... Останьтесь здесь!.. — приказал он солдатам, — четверо из вас пусть охраняют место нападения, чтобы ничто не было загажено, ничто не унесено, что может как-либо вести к раскрытию преступления; остальные пусть займутся осторожным и ловким розыском следов, чтобы, если к тому имеется хоть малейшая возможность, раскрыть направление, избранное преступниками! Если то были заговорщики, то нам прежде всего следует отыскать их убежище; если же эти люди были подосланы иностранной державой, — со вздохом прибавил он, — то, конечно, всё будет тщетно и, прежде чем мы настигнем их, они уже минуют границу.

Отдав это приказание, Коччеи возвратился во дворец, чтобы послать гонцов к министрам и стянуть имевшиеся в распоряжении войска. Вскоре на улицах загремели звуки генерального марша. Правившее министерство и много командиров отдельных частей собрались во дворце. Вскоре появились и иностранные дипломаты и приступили к совещанию относительно того, как поступить в столь необыкновенном и непредвиденном случае.

Прежде всего все присоединились к мнению генерала Коччеи, что розыски и преследование во всех окрестностях города следует производить с крайней осторожностью, чтобы не подвергнуть опасности жизнь короля; но затем пришлось решать, что делать дальше, так как законный центр правительства благодаря похищению короля исчез. Министры желали продолжать управлять от имени отсутствовавшего короля, другие подавали голос за избрание диктатора, наконец, многие требовали немедленного созыва сейма. Последние два мнения столкнулись и были в большинстве высказаны друзьями Феликса Потоцкого, стремившимися прежде всего помешать тому, чтобы управление королевством продолжало идти спокойным, законным путём.

Итак, при этом совершенно неожиданном событии, прежде всего требовавшем единодушного напряжения всех сил, снова обнаружился раскол мнений, издавна уже мучивший польскую нацию и сделавший её игрушкою иностранных дворов.