Под алыми небесами

Пино понял, что склон скоро кончится, а впереди его ждет плоская поверхность. Хотя ноги у него горели, он направил лыжи по последнему крутому спуску прямо к лесистому треугольнику Италии, врезавшемуся в Швейцарию.

Пино теперь ехал прямо, без слаломных выкрутасов. Двигался по прямой линии в полуприседе, держа перед собой футляр со скрипкой. Лыжи с шуршанием скользили по снегу. Пино несся по последнему отрезку со скоростью тридцать, сорок, может быть, пятьдесят километров в час – малейшая ошибка или неожиданность, и их ждала катастрофа. Он увидел переходную зону, где склон встречался с горизонтальной поверхностью. И подпрыгнул, чтобы смягчить переход.

Они проехали мимо озера. Пино ехал пригнувшись, рассекал ветер, и они почти докатили до деревьев. Когда они остановились, до линии леса можно было добросить снежок.

7

Оба молчали несколько секунд.

Потом синьора Наполитано начала смеяться. Она расплела ноги, отпустила плечи Пино, соскользнула с него; держась за живот, встала на колени в мягкий снег и принялась смеяться сдавленным смехом, будто ничего прекраснее с ней в жизни не случалось. Пино тоже не удержался. Смех был заразителен. Он упал рядом с ней и хохотал, пока слезы не потекли из глаз.

«Какую безумную вещь мы совершили. Кто бы мог?..»

– Пино! – раздался резкий мужской голос.

Пино вздрогнул, поднял голову и увидел синьора Бергстрома, стоявшего на границе леса. Он держал в руках дробовик и смотрел на них озабоченным взглядом.

– Мы дошли, синьор Бергстром! – воскликнул Пино.

– Вы опоздали на день, – сказал Бергстром. – И уходите с открытого места. Веди ее в лес, где ее не будет видно.

Пино пришел в себя, снял лыжи. Передал синьоре Наполитано ее скрипку. Она села, прижала футляр к себе и сказала:

– Я думаю, теперь все будет хорошо, Пино. Я это чувствую.

– Вы можете идти? – спросил Пино.

– Попробую, – сказала она, и он помог ей подняться на ноги.

Поддерживая синьору Наполитано под руку, он довел ее до тропинки.

– Что с ней? – спросил Бергстром, когда они вошли под укрытие деревьев.

Синьора Наполитано с улыбкой рассказала про ребенка и свои страхи.

– Но теперь я думаю, что способна пройти столько, сколько нужно.

– Это недалеко, несколько сотен метров, – сказал Бергстром. – Когда мы перейдем в Швейцарию, я смогу развести костер. Потом спущусь вниз и приду за вами с санями.

– Думаю, несколько сотен метров мне по плечу, – ответила Бергстрому она. – А костер – это просто дар Божий. Вы когда-нибудь катались на лыжах, синьор Бергстром?

Швейцарец посмотрел на нее так, будто она свихнулась, потом кивнул.

– Как это здорово, – сказала скрипачка. – Ничего прекраснее в моей жизни не было.

Пино впервые увидел улыбку на лице синьора Бергстрома.

Они ждали в лесочке, рассказывали швейцарцу о буре и лавине, глядя, как Миммо и семейство Д’Анджело медленно продираются по склону. Синьора Д’Анджело несла дочь. Синьор Д’Анджело нес рюкзак и палки Пино, а его сын шел сзади. Им потребовался почти час, чтобы по глубокому снегу добраться до плоской равнины над озером.

Пино выехал им навстречу, посадил Юдифь себе на спину и довез до леса. Вскоре они все были в безопасности.

– Это Швейцария? – спросил Антони.

– Швейцария уже совсем рядом, – сказал Бергстром.

После короткого отдыха они двинулись к границе, Пино помог синьоре Наполитано пройти по утоптанной лесной тропе. Дойдя до границы, они остановились.

– Ну вот, – сказал синьор Бергстром. – Здесь вам нацисты не страшны.

По щекам синьоры Д’Анджело потекли слезы.

Муж обнял ее, поцелуями осушил ее лицо.

– Мы в безопасности, дорогая, – сказал он. – Нам повезло, тогда как стольким другим…

Он замолчал – комок в горле мешал ему говорить. Жена погладила его по щеке.

– Мы перед вами в вечном долгу, – сказала синьора Наполитано Пино и Миммо.

– За что? – спросил Пино.

– За что?! Вы провели нас через горы в такую жуткую бурю, вызволили из лачуги. А вы, Пино, спустились со мной на лыжах со склона!

– А что нам оставалось? Потерять веру? Сдаться?

– Вы – сдаться? Никогда! – сказал синьор Д’Анджело, пожимая Пино руку. – Вы как бык. Никогда не сдаетесь.

Потом он обнял Миммо. То же сделала и синьора Д’Анджело и ее дети. Синьора Наполитано долго держала Пино в объятиях.

– Тысячу вам благословений, молодой человек, вы научили меня летать, – сказала она. – Я этого не забуду до смерти.

Пино улыбнулся, почувствовал, как увлажнились его глаза.

– И я тоже не забуду.

– Могу я что-нибудь для вас сделать? – спросила она.

Пино хотел было ответить «нет», но тут взгляд его остановился на ее скрипке.

– Сыграйте для нас перед нашим возвращением в Италию. Ваша музыка поднимет наш дух перед долгим восхождением, а потом спуском.

Это доставило ей удовольствие, и она посмотрела на Бергстрома.

– Это возможно?

– Здесь вас никто не остановит, – сказал он.

В заснеженном лесу высоко в Швейцарских Альпах синьора Наполитано открыла футляр и наканифолила смычок.

– Что бы вы хотели послушать?

Пино почему-то вспомнил августовскую ночь, когда он, его отец, Туллио и Белтрамини уехали за город, спасаясь от бомбардировок.

– «Nessun dorma», – сказал Пино. – «Никто не будет спать».