Под алыми небесами

– Америка лучше всех, – сказал Пино скептически настроенному солдату, который подошел с фонариком к окну их машины.

Пино подал ему конверт с их документами.

Солдат вытащил бумаги из конверта, посветил фонариком, его скептицизм как рукой сняло. Он быстро сложил бумаги, сунул их в конверт и нервно проговорил:

– Господи Исусе, можете ехать без проблем.

Пино сунул документы в нагрудный карман, проехал пропускной пункт и направился на восток к Тревильо и Караваджо.

– Что там, в этих бумагах? – спросил Карлетто.

– Посмотрю потом, – сказал Пино. – Или ты посмотришь, если понимаешь по-английски.

– Читать не могу. Немного говорю. Что, ты думаешь, в этом чемодане?

– Понятия не имею, но по виду тяжелый, – сказал Пино, глядя в зеркало заднего вида, когда они проезжали под уличным фонарем.

Генерал Лейерс уже некоторое время назад снял чемодан с колен. Он стоял рядом с ним, справа. Лейерс сидел с закрытыми глазами, может быть, думал о Долли, или о своей жене, или о детях, или о рабах. Или ни о чем.

Один-единственный взгляд на Лейерса – и сердце Пино сковало леденящей ненавистью. В первый раз за свою короткую непростую жизнь он почувствовал, что такое сладкое предвкушение мести.

– Я бы сказал, что у него в чемодане те самые золотые бруски, которые ты видел, – заметил Карлетто, выводя Пино из его раздумий.

– А может, у него там бумаги. Сотни документов. А то и больше.

– Каких?

– Опасных. Которые дают тебе некоторую власть во времена безвластия.

– Что это значит?

– Возможность влияния. Объясню потом. Где следующий пропускной пункт?

Карлетто включил фонарик, посмотрел на карту и сказал:

– Там, где мы выезжаем на главную дорогу перед Брешией.

5

Пино нажал на педаль газа, и они понеслись сквозь ночь. До второго пропускного пункта добрались в четыре часа утра. Проверка документов не заняла много времени, их пропустили и предупредили, что нужно держаться подальше от Больцано, где еще идут бои. Проблема, однако, была в том, что на дорогу, ведущую к перевалу Бреннер, можно было попасть, только через Больцано.

– Я тебе говорю, у него в этом чемодане золото, – сказал Карлетто, когда они снова набрали скорость. Он открыл одну из бутылок и время от времени прикладывался к ней. – Не может быть, чтобы там были одни бумаги. Я что хочу сказать: золото – оно и есть золото, да?

– Когда дойдет до дела, мне все равно, что там у него в чемодане.

Шоссе перед ними было изрыто воронками, часто приходилось объезжать размытые после зимы участки, поэтому Пино не мог ехать с той скоростью, с какой ему хотелось. Когда он, направляясь на север к Австрии, свернул к Тренто и Больцано, часы показывали четыре сорок пять. Они ехали вдоль восточного берега озера Гарда – на противоположном находилась вилла Муссолини, что напомнило Пино о неистовстве толпы на Пьяццале Лорето. Он оглянулся на дремлющего генерала и подумал: знает ли Лейерс о том, что случилось, насколько это его волнует? Или он просто спасает собственную шкуру?

«Услуги, – подумал Пино. – Вот его валюта. Он сам мне так говорил. Его чемодан полон услуг».

Теперь он ехал агрессивно. Машины на дороге, которая пострадала меньше, чем главное шоссе, встречались реже. Карлетто сидел с закрытыми глазами, опустив подбородок на грудь. Бутылка и пистолет-пулемет лежали у него между ног.

К северу от Тренто примерно в четверть шестого Пино увидел впереди огни и стал снижать скорость. Раздался выстрел, пуля ударила по боковине «фиата». Карлетто мигом открыл глаза, а Пино нажал на педаль газа и стал петлять по дороге, выстрелы теперь звучали с обеих сторон. Одни пули попада́ли в машину, другие со свистом пролетали мимо.

– Бери оружие! – крикнул Пино. – Отстреливайся!

Карлетто принялся возиться с «томпсоном».

– Кто в нас стреляет? – спросил генерал Лейерс.

Он лежал на заднем сиденье, закрывая собой чемодан.

– Это не имеет значения, – сказал Пино и увеличил скорость, приближаясь к огням. Дорога была забаррикадирована козлами для пилки дров, вокруг стояла группа вооруженных оборванцев. Сразу было видно, что порядка там нет, и это повлияло на решение Пино.

– Когда я скажу – стреляй, – сказал Пино. – С предохранителя снял?

Карлетто встал на одно колено, плечо и голову высунул в окно, прижал оружие к плечу.

Не доезжая семидесяти метров до баррикады, Пино притормозил, словно собираясь остановиться. Но за пятьдесят метров, когда лучи фар ослепили стоящих там людей, Пино снова нажал на газ и крикнул:

– Стреляй!

Карлетто нажал на спусковой крючок, и из «томпсона» полетели пули – то вверх, то вниз, то куда-то вперед.

Люди бросились врассыпную. Пино направил машину на баррикаду. Карлетто продолжал палить как сумасшедший. Он не убирал палец со спускового крючка, и пистолет-пулемет, словно градом, осыпал пространство впереди пулями. Машина ударила по козлам. «Томпсон» вылетел из рук Карлетто, упал на дорогу, а они помчались дальше.

– Черт! – закричал Карлетто. – Возвращайся!

– Нет, – сказал Пино.

Он выключил освещение и набирал скорость, а за ними трещали выстрелы.

– Там мой пулемет! Возвращайся!