Почувствуй

— Я бы с удовольствием понаблюдала бы за вашей игрой, — отвечает Кадер, не зная, как бы ей отделаться от этого развлечения.

— А ты что? Не будешь играть? — Удивляется Памук, вытаращив глаза, будто Кадер сознаётся в чём-то предосудительном.

— На какое-то время мне запрещены физические нагрузки.

— Ты беременна? Вы поэтому поженились?

— Памук! — Взревел её супруг. — Я велел закрыть тебе рот.

— Нет, что вы, на днях я повредила руку, доктор велел не перенапрягать её.

— Он тебя бьёт? — Продолжала наседать девушка, во все глаза, таращась на Кадер.

— Памук, не доставай мою жену.

— Ты её бьешь, а мне говоришь не лезть?

— Уверяю, ни при каких обстоятельствах я бы не поднял на неё руку.

Она странно, совершенно недоверчиво посмотрела на меня, затем сощурила глаза, и развернулась к Кадер, будто ничего и не было, заявив:

— Идём гулять. Не зря же мой дорогой супруг решил вытащить нас на природу.

Подхватив девушку под руку, жена директора двинулась подальше от нас, демонстративно указывая рукой на деревья, что-то шептала ей на ухо.

При всей недоброжелательности и бесцеремонности Памук оказалась хорошим человеком, и если бы на моём месте был человек, который действительно бил бы Кадер, я уверен, она, не задумываясь, выцарапала бы ему глаза.

Весь оставшийся день девушки не разлучались, оказалось у них нашлись общие темы для разговоров, и пока мы занимались проектом, они развлекали друг друга.

— Интересно, чем же вы занимаетесь целый день? — Спросил я вечером, когда мы сели в гостиной, наблюдая за камином.

— До обеда она убеждала меня, чтобы я обо всём рассказала ей, и не боялась. Знаешь, не будь здесь так замечательно, я бы воспользовалась её предложением и сбежала бы в город.

— Поэтому мы и здесь, я знал, что тебя можно временно удержать только красивыми видами, — хмыкнул я, возвращаясь к чтению книги, которую Кадер оставила сегодня утром. — А что потом?

— Когда она мне поверила, то рассказывала о себе, о своей жизни. Господин Аббас только притворяется, что не любит её, и ругает.

— И ты ей поверила?

— Она бы не стала врать. А он не стал бы терпеть её выходки, не люби он её всем сердцем.

— Тоже верно. Что-ж, хорошо, что ты нашла новую подругу. Она точно не даст в обиду ни тебя, ни себя.

— Жаль только, что мы не сможем продолжать с ней общаться потом.

— Почему? Из-за переезда в Стамбул?

— Нет, из-за нашей лжи. По легенде ведь мы женаты. Я ведь не могу сказать, что уехала одна в другой город. Вообще не люблю врать, боюсь сказать что-то лишнее.

— Можешь сказать правду, что я заставляю тебя здесь быть.

— Ну да, во всё остальное они тоже не поверили. Хотя Памук спрашивала об этом. Пришлось сказать, что это шутка. Очень жаль.

Кадер наигранно приложила руку ко лбу, а я засмеялся.

— Что ты читаешь?

— То, что ты оставила утром на кресле.

— Так вот где эта книга. Ты своровал её у меня. Отдай, как раз прочитаю за ночь.

— Ну, нет, теперь это моё. Неплохой выбор, кстати. Я оценил.

— Нисколько не сомневаюсь, — Кадер села ближе, протянула руку вперёд, чтобы я отдал её рукопись, но вместо этого я просто беру её протянутую ладонь в свою руку. — И что это? Я книгу просила.

— А я её просто не отдаю, — откровенно насмехаюсь над ней я.

Она выдергивает руку, сделав это очень легко, ведь я почти не удерживал её. Кадер едва заметно надувает губы, будто жалея, что так легко вырвалась от меня.

— Хорошо, тогда я пойду спать, — немного обиженно заявляет она, поднимаясь на ноги. — К тому же завтра мне готовить завтрак. Ты, наверное, голодный, ведь вы не ужинали с нами у госпожи Семихи.

— Да, съел бы чего-нибудь.

— Подождёшь до завтра, у меня для тебя сюрприз.

— Как скажешь, дорогая, — улыбаюсь я, ловя на себе её недовольный взгляд.

С какой-то демонстративной небрежностью, она поднимается на второй этаж, где на полу, под лунным светом и звездами, устроено уютное ложе.

Меня усадили на террасу, где я ожидал сюрприза, увидел издали, Кадер, легко взмывающую по ступеням вверх. Она шла из общей кухни, где на несколько дней остановилась работа, чему я был несказанно рад. Слишком долго я скучал по еде, приготовленной руками возлюбленной.

Через минуту передо мной красуется блюдо, на красивой белоснежной тарелке дымится аппетитный яблочный пирог с корицей, одно из фирменных блюд Кадер.

Она довольно улыбается, но рядом не садится, наблюдает за моим растерянным выражением лица.

— Я очень ценю твою заботу, но ты же знаешь, я ненавижу сладкое, — я тоже улыбаюсь, так вот в чём заключался сюрприз.

— Знаю. Не хочешь, не ешь, моё дело приготовить, могу сама всё съесть. А на обед приготовлю сютлач, и даже торт испеку, — оптимистично объявляет она, буквально излучая собой свет.

— А на ужин что? Крендельков поедим?

— Конечно, и заедим зефиром.

— Ты ж моя хозяюшка, — во весь рот улыбаюсь я. А затем откусываю кусок пирога на её глазах.

В её искреннюю улыбку примешивается капелька сумасшествия, и ещё более счастливым тоном она объявляет:

— Ненавижу тебя.

Она не обманула, на обед мне пришлось есть торт, и запивать его переслащённым чаем, и всё так же улыбаться.