Почувствуй

— Да, постоянно, долгие годы он снился мне, и каждый раз избивал меня. Пока я не дал ему сдачи. Всего один раз, изменил сюжет, вечно повторяющегося сна, и он перестал меня преследовать. Плевать на эти годы жизни в страхе. Прошло. Возможно, в некотором роде это сделало меня сильнее. Но простить его за смерть матери, не смогу никогда.

— Это и гнетёт тебя. Я не могла взлететь до того, как отпустила ситуацию с мамой. Узнала, что она жива, пусть и отказалась от меня, и всё. Тебе необязательно прощать своего отца, уж тем более пытаться понять, но отпустить это нужно. Уже никого нельзя спасти от него, кроме твоей души.

— Знаешь, недавно я погрузился в это воспоминание вновь. Я думал, что очень похож на него, ведь я был готов убить другого человека.

— Кого?

— Хасана. Если бы он как-то попал в мои руки раньше, чем полиции. Я бы мог убить его.

— Не говори так. Этого не должно произойти.

— Возможно. Смерть — слишком простое наказание для него, как и тюрьма. Нашлись же люди, которые поддержали его. Как же, герой, отомстил за свою девушку. А Джан предстал перед всеми убийцей, — начал злиться я, вспоминая заголовки газет. — Но потом я понял, что ничем не отличаюсь от него, если бы ты не открыла тогда глаза…

— Мы же точно знаем, что он не мог совершить этого. Джан не мог, и ты не будешь убивать. Обещаешь? Если когда-нибудь встретишь Хасана, не сделаешь ему ничего.

— Если ты не намерена любить меня, почему волнуешься за мою душу? — Ухмыляюсь я, немного воспрянув духом, но почти сразу же осекаюсь. — Или ты переживаешь за Хасана? Ты ведь отнеслась к нему слишком снисходительно.

— Да, возненавидеть его, настолько, насколько он этого заслуживает, я не смогла. Однако в этой ситуации я переживаю только за тебя. Я не до конца уверена, в том, чтобы быть с тобой и дальше, к любви это никак не относится, — загадочно улыбнулась она, бросив на меня хитрый взгляд. — Так ты обещаешь?

— Обещаю, — в ответ улыбаюсь я.

Следующие два дня на улицу невозможно было высунуться, дождь лил не прекращаясь, резко похолодало, и внешняя атмосфера, ввиду отсутствия света, сразу стала мрачнее.

Переговоры откладывались, проживая в нескольких метрах друг от друга, мы никак не могли встретиться с партнёрами, и в эти дни поддавались хандре, запертые в четырех стенах.

Кадер куталась в плед, руки её нехотя высовывались из тепла, чтобы переворачивать страницы. Я сидел на другом конце дивана, без интереса щёлкал пультом телевизора.

— Мы так скоро на стену от тоски полезем, — тяжело вздохнув, протянула девушка, откладывая книгу в сторону. — Хотя соглашусь, в больнице временами было ещё скучнее.

— На то она и больница. Ничего, на днях погода улучшится, снова начнём двигаться, — зеваю я, ещё больше растекаясь по дивану.

— Мы даже не разговариваем в это время, — подхватила зевок от меня. — Мы два дня не встаём с дивана. Мы даже едим здесь.

— На ночь же уходим, и нормально.

— Ты сегодня здесь спал.

— Да, не хотелось вставать.

— Вот оно, начало конца. Разве раньше у нас были дни, когда мы могли позволить себе не вставать с дивана?

— Мы стареем, хотя, даже бабушка Мехтебер не позволяет себе столько сидеть на одном месте. И перестань зевать, я из-за тебя не могу остановиться, — и в подтверждение своих слов ещё раз широко зевнул.

— Это ты начал, а я стала жертвой, — возмутилась Кадер, и спустя две минуты осуждающего взгляда на меня, тоже зевнула, да так, что из глаз потекли слёзы. — Хватит, отвернись, зевай в другую сторону.

Она не поленилась подвинуться, и протянуть ко мне руку, чтобы отвернуть мою голову, но я перехватил её ладонь и продолжил зевать. Повторили друг за другом ещё несколько раз и рассмеялись.

— Какой кошмар, нас веселит зевота. А дальше что?

— Не знаю, — в который раз зевнув, промямлил я.

— Нет, всё. Вставай. Надо чем-то заняться.

— Например?

— Погуляем под дождём, заодно взбодримся, — не дожидаясь моего ответа, девушка направилась к крючкам, где висела её легкая ветровка.

— Эй, не думай даже. Тебе ещё заболеть не хватало, — грозной интонацией напомнил я. — Давно в больнице не была? Опять будешь нудные истории Анри слушать, он же понятия не имеет, что такое врачебная тайна. Болтает без умолку про своих пациентов.

— Иногда это даже захватывает. Перестань, от одной прогулки ничего не будет.

Поднимаюсь с дивана, Кадер знает, что я не отпущу её, поэтому выбегает из дома, на ходу натягивая на себя ветровку. Бегу за ней.

Хватаю её со спины, прижимаю к себе, она замирает, несколько секунд стоим молча, затем девушка высвобождается.

— Это уже слишком, мы же гулять хотели.

— Погуляем завтра, погода должна прийти в норму. А тебе не нельзя заболевать.

— Я не заболею, это просто дождь.

Мы стоим на пороге, под уютной, небольшой крышей, в защите от ненастья, здесь достаточно холодно, воздух влажный, окутывает нас, будто морской бриз.

— Нельзя подвергать себя опасности, — шепчу я ей на ухо.

Мы слишком близко, под крохотной крышей мало места для нас двоих. Несколько секунд Кадер смотрит на меня, задумчиво, изучающе. Мне знаком этот взгляд. Печаль, с примесью разочарованности.