Почти врач

– Хрена ли ты творишь?! Продукт переводишь! – бугай прихватил меня за шиворот. И тут же получил ногой по голени.

– Ай!

Я рванулся, почти выбежал из толпы. Плешивый упал на землю, заверещал.

Что это подстава, я понял только когда на меня налетели два ментовских сержанта и быстро потащили к оцеплению.

– Да что вы творите?

– Пьяным бузишь? – крикнул один. – Пятнадцать суток захотел?

– Я трезвый.

– А пахнет водкой.

Вот зачем меня облили. Суки!

* * *

В околотке меня приняли по всем правилам: записали в журнал, освободили от содержимого карманов и отвели в камеру. Оставили одного. Никто меня не бил, не угрожал. Заперли – и все дела. Осталось только ждать.

Что это? Мелкая месть? Даже если предположить, что эти артисты погорелого театра напишут на меня заяву и кто-то решит возбудить уголовное дело, то максимум, что тут можно придумать – хулиганку. Никаких телесных повреждений я никому не наносил, даже одежду не порвал. Разве что по ноге ударил.

Меня в наркологию на освидетельствование не возили.

Впрочем, через очень короткое время я понял, что как раз уголовное дело возбудить могут. Кто мешает сейчас плешивому наставить пару синяков и сказать, что это сделал я? А он небось какой-нибудь шнырек местный, отрабатывает мелкие грешки. За литр портвейна и несколько оплеух вытерпит. Освидетельствовать меня на предмет алкогольного опьянения посредством телепатии? Легко и просто. И получается, что пьяный подонок Панов избил несчастного туберкулезника, нагло и цинично бранился нецензурной бранью, проявляя неуважение к обществу. Короче, на сколько фантазии хватит у того, кто даст команду.

Да, потом, конечно, вытащат, и дело закроют, и вообще. Но когда наступит этот чудесный миг? Вон, уже полчаса тарабаню в дверь, а меня даже в сортир отлить вывести никто не сподобился.

Через час, наверное, когда я уже подумывал наплевать на последующие неудобства и помочиться в угол, приперся какой-то мордатый крендель и, наградив в качестве поощрения тычком в печень, вывел в туалет. Там заодно я успел выпить несколько глотков довольно противной воды из зачуханного крана. Кормить и поить сегодня меня никто не собирался.

От скуки и отходняка после выброса адреналина я даже задремал. Это же ментовка, не КПЗ даже, тут можно и днем спать. Вот только сильно отдохнуть у меня не получилось: холодно и лежанка очень жесткая. Я начал думать, как передать весточку на волю. Есть же Цинев, и Юрий Геннадьевич бдит на своем посту. Я бы и Гале в ЦКБ позвонил, пожаловался на судьбу, если бы припекло. Но я даже никому не сказал, что сегодня суд! Расслабился. Калиниченко, гад такой, «не бери в голову, все будет пучком…» Сейчас мне в СИЗО припомнят избитых в Орле ментов. Интересно, пресс-хаты уже существуют? Или синие сами справятся?

И ведь никого ко мне не садят, под окнами, в отличие от кинофильмов, не изнывают страждущие передать весточку. А мент, с которым у меня случилась такая замечательная в своей лаконичности беседа, на посулы вознаграждения за звонок по нужному номеру пообещал только нанести мне телесные повреждения. Причем все посулы он уместил в простое пятибуквенное слово. И у меня язык не повернулся пошутить, где же он возьмет это самое обещанное, будучи существом мужского пола.

Я пнул стену. Что же делать?

Глава 18

Потом я еще не раз то дремал, то просыпался и пытался хотя бы ходить по тесной камере. Который там, на воле, час, я не знал. Часы-то у меня тоже отобрали. Так что, когда загремел дверной замок, я даже подумал, что это принесли пайку. Хотя тут же отогнал крамольную мысль: на довольствие задержанные попадают со следующих суток. Дадут воды попить в первый день, считай, повезло. Или это решили меня дернуть для снятия показаний? Так вечер уже, все рассосались, на службе только дежурный, а я ему совсем не интересен, и так будет чем заняться. Остался только один вариант – ко мне кого-то подселяют. Ну, если это не какой-то конченый урод, то хоть поговорить будет с кем.

– Панов, на выход, – сказали от входа. А что делать? Я же вежливый, позвали – пошел.

Проходя мимо дежурки, я посмотрел на настенные часы. Нет, правда? Всего три с половиной часа прошло? Или они остановились? Никакой ночи еще нет, и белый день в разгаре? Офигеть! Меня по лестнице провели на второй этаж, далее по длинному коридору и остановились возле двери. Мент заглянул в комнату и сразу же завел меня туда. Ого, давненько не виделись! Поклонник зубных протезов из желтого металла, с которым мы тогда в гаражах общались. И снова в гражданском.

– Садитесь, – хмуро кивнул опер на казенный советский стул.

Мне всегда казалось, что дизайн этой мебели разрабатывался тупорылыми садистами, до того нелепо они выглядели в любом интерьере. Вот у Борхеса, помнится, был рассказ про то, как нашли мебель для инопланетчиков и как это обстоятельство привело в ужас свидетелей этого дела. Наверняка аргентинец про советские стулья писал.

– Что, весело, Панов? – с каким-то злорадством спросил блюститель закона. Блин, даже звание его не знаю.