Почтальон

– Есть отличные штиблеты витебской фабрики «Красный Октябрь», опять же фабрика «Спартак» представлена широко, – продавец завязал бантик на свёртке, протянул красноармейцу. – Смотрите пока на полке, сейчас я товарища отпущу.

Травин подождал, пока красноармеец выйдет и оставит их с продавцом наедине, приподнял ногу, показывая ботинок, достал из кармана две картонки, на которых были обведены карандашом контуры стоп, протянул продавцу.

– Сандалии летние, ботинки лёгкие и на слякоть. И мне что-то на работу ходить понадёжнее.

– Будет сделано, – продавец кивнул и вернулся с семью коробками фабрики «Скороход». – Я вас помню, и мотоцикл ваш. Товар тот же, только немного подорожал, за всё восемьдесят рублей.

Сергей протянул четыре бумажки.

– Есть отличные кожаные куртки, старое производство, лётные. Продаём по семь червонцев, для вас всего пять, потому что размер неходовой.

– Три.

– Четыре.

– Сговорились, – Травин отсчитал ещё четыре бумажки, запечатанные с одной стороны. – Краги есть?

Краги стоили пять рублей и были очень хорошего качества. Сергей взял две пары, для мотоцикла.

– Покупайте сейчас, – посоветовал продавец, – слышали, в Москве и Одессе уже карточки ввели? У нас медленно товар разбирают только потому, что с деньгами у населения туго, за счёт военных спасаемся, а у них своё обмундирование. Что-то осталось, но вот брюк нет и белья. На складе закончились, а новые не везут.

– Совсем?

– С каждым месяцем всё хуже, – продавец понял, о чём речь. – Боюсь, скоро закроемся.

Сергей с сомнением заглянул в бумажник, деньги он взял почти все, что оставались, зарплата ожидалась только через три дня, в бумажном отделении лежали тридцать четыре рубля.

– Платье и пальтишко возьму, – решил он, – детские, на сто сорок пять сантиметров.

– Четыре фута и девять дюймов. Возьмите два платья, хуже не будет, в крайнем случае продадите за ту же цену. А пальто отличное, не очень модное, но сшито хорошо. Я сейчас покажу.

Травин согласился, отдал ещё двадцать три рубля, подождал, пока продавец всё упакует, засунул свёртки и коробки в мешок с лямками. На пороге появился деревенского вида мужичок в косоворотке и потёртом пиджаке, и продавец устремился к нему.

– Что желаете, товарищ? Портянки, валенки, может, туфли из парусины на летний сезон? Последний писк моды, не пожалеете.

На переезде пришлось остановиться и ждать, когда товарный состав пересечёт автомобильную дорогу. Вместе с ним стояли несколько подвод и один грузовик, в кузове которого сидели красноармейцы.

– Один за одним шастають, – дежурный по переезду, дедок лет шестидесяти, неодобрительно мотнул всклокоченной бородой в сторону состава. – Спасу нет, кто-то всю страну вывозит, ндя.

– А раньше? – заинтересовался Травин.

– Раньше-то раз в три-четыре дня, да литерный, тот быстро шмыгает, а теперича раз в два дня, а то и кажный день, почитай месяц уже. Этот вроде едет, бывает, остановят наши-то, и рыскают, мол, товары контрабасные везут империалисты, даже случаем находят что, а то и нет. Ндя. Беспорядок.

Через десять минут последний вагон проехал переезд, скопившийся транспорт двинулся по своим делам, Сергей тоже заторопился, теперь, когда с текущими делами он разобрался, предстояло вернуться к другим, более важным. Справиться у Матюшина, как идут дела с получателями почты, договориться с Черницкой об очередном свидании. И узнать, кого он сдал наряду ГПУ.

* * *

Политкевич ковырялся в пачке, пытаясь выудить последнюю папиросу, она упала на дно враспор и никак не поддавалась.

– Да чтоб тебя, – выругался он, смял пачку и бросил в корзину.

За окном стемнело, у противоположной стены, привязанный к стулу, сидел Сомов. Синяков на его лице прибавилось, рубашка была порвана, обнажая косые полосы, которые уже начали синеть. Сломанная рука опухла и потемнела. Рядом стоял боец ОГПУ, держа в руках сплетённую из кожи дубинку.

– Ещё добавить, Вацлав Феофилович? Вот ведь паскуда, твердит одно и то же.

– Нет, давай в камеру его, пусть снова доктор осмотрит, гипс новый наложит, и проверь, подъехали ли из адмотдела и суда.

Боец открыл дверь, свистнул, тут же появились двое конвойных, развязали Сомова, подхватили под руки и потащили, Митрич не сопротивлялся, его ноги волочились по полу.

– Ждут вас, товарищ начальник.

– Хорошо.

Политкевич встал, одёрнул гимнастёрку, поправил знак «Почётного работника ВЧК-ГПУ», подхватил кожаную папку и вышел из допросной. На втором этаже штаба девятого погранотряда его ожидали инспектор угро Семичев и старший следователь Лессер.