Почему же не Эванс?

– Бобби, надеюсь, ты не собираешься вкладывать деньги в эту авантюру?

– Мне нечего вкладывать, денег у меня нет, – ответил Бобби.

– Тем лучше.

– Бэджер, конечно, пытался найти кого-нибудь, у кого есть хоть какой-то капиталец, чтобы вложить в дело. Но это не так-то просто.

– Глядя на то, что вокруг творится, трудно, конечно, поверить, что у людей есть здравый смысл, – сказала Франки. – И однако, он у них есть.

До Бобби дошло наконец, к чему клонила Франки.

– Послушай, Франки, – сказал он. – Бэджер отличный парень.., лучше не бывает.

– Они все такие.

– Ты это о ком?

– О тех, кто уезжает в Австралию, а потом возвращается. Откуда у него взялись деньги, чтобы начать дело?

– Умерла его тетушка или кто-то там еще и оставила ему гараж для шести автомобилей и над ним три комнаты, и родители отвалили сотню фунтов на покупку подержанных машин. Ты не представляешь, какие дела можно проворачивать с подержанными машинами.

– Я однажды купила подержанную машину, – сказала Франки. – Скверная вышла история. Даже неохота об этом говорить. Чего ради ты расстался с флотом? Тебя случаем не списали? Это в твои-то годы.

Бобби вспыхнул.

– Отчислили, – угрюмо подтвердил он.

– Я помню, у тебя всегда были нелады с глазами.

– Ну да. И все же я сумел попасть на корабль… Потом служба за границе».., понимаешь, яркий свет.., в общем, для моих глаз это оказалось вредным. Вот так-то.., пришлось уволиться.

– Невесело, – пробормотала Франки, глядя в окно. Наступило красноречивое молчание.

– Все равно обидно, – вырвалось у Бобби. – Не так уж, в сущности, у меня худо со зрением. Сказали, больше оно падать не будет. Прекрасно мог бы служить и дальше.

– А с виду они совершенно нормальные, – сказала Франки, заглянув в самую глубину его прямодушных карих глаз.

– Так что, понимаешь, я вступаю в дело Бэджера, – сказал Бобби.

Франки кивнула. Официант отворил дверь купе и объявил:

– Завтрак, господа.

– Позавтракаем? – спросила Франки. Они пошли в вагон-ресторан.

Потом Бобби ненадолго удалился, ибо вскорости должен был нагрянуть контролер.

– Не стоит слишком полагаться на его совесть, – сказал он.

Тут же Франки не преминула заметить, что контролер вряд ли вообще знаком с таким понятием.

В Сайлхем, где надо было сойти, чтобы попасть в Марчболт, они приехали в самом начале шестого.

– Меня ждет автомобиль, – сказала Франки. – Я тебя подброшу.

– Благодарю. Не надо будет тащить две мили эту… – И он пренебрежительно пнул ногой свой саквояж.

– Не две, а три.

– Если идти тропинкой через дюны, две.

– Той, где…

– Да, где свалился тот бедняга.

– Надеюсь, его не столкнули? – спросила Франки, передавая своей горничной несессер.

– Столкнули? Боже милостивый, да нет. С чего ты взяла?

– Это было бы куда увлекательней, верно? – безо всякого воодушевления сказала Франки.

Глава 4 Дознание

Дознание по поводу смерти Алекса Притчарда проводилось на следующий день. Доктор Томас давал показания касательно покойного.

– Ведь он был еще жив? – спросил коронер[8].

– Ну да, еще дышал. Однако надежды, что он придет в себя, не было. Положение его туловища…

И доктор принялся излагать сугубо медицинские подробности.

– Проще говоря, у него был сломан позвоночник? – уточнил коронер, пожалев присяжных.

– Да. Если вам угодно выразить это таким образом, – со скорбью в голосе подтвердил доктор Томас и стал рассказывать, как отправился за помощью, оставив умирающего на попечении Бобби.

– Доктор Томас, что, по-вашему, могло послужить причиной несчастья?

– Принимая во внимание, что у нас нет никаких сведений, так сказать, о душевном состоянии покойного, я рискнул предположить, что он случайно сошел с тропы, оступился и упал с утеса. С моря поднимался туман, а в этом месте тропа как раз круто поворачивает от берега. Из-за тумана покойный мог не заметить опасного поворота – тут достаточно и одного неверного шага, чтобы сорваться.

– Вы не заметили каких-нибудь признаков насилия? Таких, которые можно было бы объяснить вмешательством другого лица?

– Могу только сказать, что все имеющиеся повреждения полностью объяснимы тем, что тело ударилось о камни, упав с высоты в пятьдесят – шестьдесят футов.

– Остается еще один вопрос: не самоубийство ли это?

– Это, разумеется, не исключается. Оступился покойный, или сам бросился с утеса – тут я не могу сказать ничего определенного.

Следующим вызвали Роберта Джоунза.

Бобби рассказал, как он с доктором Томасом играл в гольф и как после его, Бобби, неверного удара мяч срезался и отлетел в сторону моря. А с моря в это время поднимался туман, и ничего нельзя было толком разглядеть. Ему показалось, будто кто-то крикнул, и он было испугался, что угодил в кого-то, кто шел в этот момент по тропе. Но потом решил, что так далеко мяч залететь не мог.

– Мяч-то вы нашли?

– Да, ярдах в ста от тропы.

Потом он рассказал, что они повели мячи от следующей метки и что он сам спустился в расселину, так как его мяч опять улетел, теперь уже вниз.

Тут коронер прервал Бобби (так как его показания были бы повторением показаний доктора) и стал подробно расспрашивать его о крике, который ему послышался.

– Это был просто крик.