Почему же не Эванс?

– Да ничего. Сборище как сборище, только еще более занудное, чем всегда. Все были приглашены в «Савой» к половине девятого. Несколько человек, я в том числе, приехали где-то в четверть десятого и конечно же сразу смешались с теми, кто там был, но часам к десяти мы снова собрались своей компанией, пообедали, а чуть погодя поехали в «Марионет».., пронесся слух, что там вот-вот нагрянет облава, но все было тихо – просто мертвое царство, так что мы слегка выпили и рванули в «Балринг», но там было еще тоскливее, и тогда мы поехали попить горячего кофе, попали в забегаловку, где кормят жареной рыбой, а затем отправились завтракать к дядюшке Анджелы – хотели посмотреть, разозлит его наш налет или нет. Но он ни капельки не разозлился, просто вскоре мы ему надоели, и он нас, можно сказать, не солоно хлебавши отправил по домам. Так что сам понимаешь, какое это было веселье. Никому не пожелаю.

– Ну еще бы, – сказал Бобби, подавив вспыхнувшую в нем зависть.

Даже в самых сумасбродных мечтах он не мог представить, что вдруг бы оказался членом клуба «Марионет» или «Балринг».

Странные у него были отношения с Франки.

В детстве он и его братья играли с детьми из Замка. Теперь, когда все уже выросли, они виделись редко. Но, встречаясь, по-прежнему звали друг друга по именам. В те редкие дни, когда Франки приезжала домой, Бобби и его братьев приглашали в Замок поиграть в теннис. Но к себе они ни саму Франки, ни обоих ее братьев не приглашали. Все вроде как негласно подразумевали, что им это будет неинтересно. Да и Бобби с братьями звали к ним скорее потому, что при игре в теннис всегда недостает мужчин… Однако, хотя все они обращались друг к другу по имени, в их отношениях не было простоты. Деруэнты держались, пожалуй, чуть дружелюбнее, чем следовало бы, – словно боялись, как бы гости не подумали, что их считают неровней. Джоунзы, в свою очередь, – чуть официальное, словно боялись, как бы хозяева не подумали, что они претендуют на отношения более тесные, чем им предлагают. Два этих семейства теперь не связывало ничего, кроме кое-каких детских воспоминаний. Но Бобби Джоунзу Франки очень нравилась, и их редкие случайные встречи страшно его радовали.

– Мне так все надоело, – сказала Франки усталым голосом. – А тебе?

Бобби задумался.

– Нет, не сказал бы.

– Дорогой мой, это замечательно!

– Только не думай, что я эдакий бодрячок. – Бобби боялся произвести на Франки дурное впечатление. – Терпеть не могу бодрячков.

Только при одном упоминании о бодрячках Франки передернуло.

– Да, конечно, – пробормотала она. – Они несносны.

Франки и Бобби одобрительно посмотрели друг на друга.

– Кстати, – вдруг сказала Франки. – Что это за история с человеком, который свалился со скалы?

– Его обнаружили мы с доктором Томасом, – сказал Бобби. – А как ты про это узнала?

– Из газеты. Вот, смотри.

Она ткнула пальцем в небольшую заметку под заголовком «Смерть в тумане».

«Жертву трагедии в Марчболте опознали вчера поздним вечером благодаря найденной при нем фотографии. На фотографии была снята миссис Лео Кэймен. С миссис Кэймен связались, и она немедленно приехала в Марчболт, где опознала в покойном своего брата Алекса Притчарда. Мистер Притчард недавно вернулся из Сиама. Он не был в Англии десять лет и как раз отправился в пеший поход. Следствие начнется завтра в Марчболте».

Бобби вновь перенесся мыслями к тому лицу на фотографии, что так странно тревожило его воображение.

– Мне, должно быть, придется давать показания, – сказал он.

– Ох, до чего интересно! Приду тебя послушать.

– Не думаю, чтоб это было так уж интересно, – возразил Бобби. – Видишь ли, мы ведь просто нашли его.

– Он был мертв?

– Нет, тогда еще нет. Он умер минут через пятнадцать. При мне, понимаешь. Я был с ним один.

Бобби замолчал.

– Да, приятного мало, – сказала Франки с тем чувством понимания, которого так недоставало отцу Бобби.

– Разумеется, он ничего не чувствовал…

– Нет?

– Но все равно.., понимаешь.., казалось, он полон жизни.., такой вот человек.., ужасный конец.., взял и упал со скалы, оступился из-за какого-то там.., тумана.

– Я знаю, Стив, – сказала Франки, и опять ее реплика свидетельствовала о сочувствии и понимании.

– Ну а сестру его ты видел? – чуть погодя спросила она.

– Нет. Я два дня провел в Лондоне. Надо было встретиться с приятелем по делу, мы собираемся открыть гараж. Ты его должна помнить. Бэджер Бидон.

– Должна помнить?

– Конечно. Не можешь ты не помнить старину Бэджера. У него глаза косят.

Франки наморщила лоб.

– И еще у него такой ужасно глупый смех.., хо-хо-хо, вот так, – продолжал Бобби, стараясь ей помочь. Но Франки все морщила лоб.

– Он упал с пони, когда мы были детьми, – продолжал Бобби. – Голова у него завязла в грязи, и нам пришлось вытаскивать его за ноги.

– А! – сказала наконец Франки. – Теперь вспомнила. Он еще и заикался.

– Он и сейчас заикается, – удовлетворенно сказал Бобби.

– Это у него была ферма, он разводил кур и все пошло прахом? – спросила Франки.

– Верно.

– Потом он заделался биржевым маклером, и через месяц его уволили…

– Вот-вот.

– А потом его отослали в Австралию, а он вернулся.

– Да.