Читаем Почему у собаки чау-чау синий язык полностью

Уже не помню как, но мы попали в гости к валютной проститутке – человеку редкой тогда в Москве профессии. Эта дама, лет на пять старше нас, жила напротив недавно построенной гостиницы «Россия». Там, где теперь кабинеты чиновников Минимущества, прежде были коммуналки с самым разнообразным населением, чаще всего не очень пристойного поведения, так что дух этих помещений совершенно с годами не поменялся. Это вам не аура Дворца пионеров, расположенного в Аничковом дворце Санкт-Петербурга, тогда Ленинграда.

К этой проститутке мы ходили часто. Не реже, чем раз в неделю. Впрочем, других мы и не знали. Мы считались ее преферансной компанией: Сашка, бородатый Алик Кушак и я. Нас она привлекала только одним – у нее всегда водились американские сигареты, которые мы выкуривали за игрой по паре пачек, несмотря на то что Алик нас уверял: американские сигареты очень вредны для потенции. «В них кладут селитру, поэтому они сгорают в пепельнице сами, как бенгальский огонь», – уверял он и курил больше всех. Проститутка (неважно, как ее звали) была глазастая, грудастая и матершинница – признаю, что это очень расплывчатый портрет, потому что в памяти остался только «Филип Моррис» в коричневой пластиковой упаковке с угольным фильтром. Проститутка ценила нашу компанию, и один раз даже выгнала, когда мы расписывали мизер, клиента-итальянца.

Играть в преферанс с валютной проституткой, при этом курить настоящие американские сигареты и слышать звон курантов на Спасской башне – набор уникальный. Один шаг до предательства Родины.

Однажды Сашка, как всегда думая над очередным хамским мизером, спросил:

– Надь! (вот как ее звали), скажи как опытный специалист, что бабе приятнее – толстый или тонкий?

– Ты же, … твою мать, в носу не большим пальцем ковыряешься, – образно ответила находчивая Надя.

Самое удивительное во всей этой истории, что к Наде ни один из нас, вполне здоровых молодых людей, не имел никакого сексуального интереса. Девушек в начале семидесятых было в нашей жизни много, а американских сигарет мало. Старость, я потом понял, наступает, когда эти понятия меняются местами. Во всяком случае, нарушать из-за ерунды такую трогательную дружбу мы бы никогда не стали…

Здесь я совсем оторвусь от главной линии повествования, но нельзя не упомянуть о двух персонажах из нашей юности, а лучше места для этого не найти.

В рассказе о недолгом периоде создания и жизни команды КВН МАРХИ, то есть о времени, когда мы учились на пятом курсе, постоянно присутствовали два персонажа – Алик (Александр) Кушак и Владимир Преображенский (Зебра), – никакого отношения к Архитектурному институту не имеющие.

Они оба учились в одной школе с Сашей Зегалем на Садовом кольце за кинотеатром «Форум». Это была своеобразная школа. В ней существовали художественные классы, которые потом немалой своей частью переместились в Архитектурный. С Сашей учился и Миша Посохин, сын главного архитектора Москвы, ныне автор многих занятных, если не сказать странных, сооружений в современной Москве. Правда, к Кремлю, где его папа соорудил Дворец съездов, Миша еще не подобрался. Наряду с элитным, казалось бы, обучением в школе существовали классы, где ученики попутно получали профессии секретарей, естественно, не партбюро, краснодеревщиков и водителей-механиков.

В принципе неплохая идея. Например, Миша, который с рождения знал, что будет начальником, мог, еще учась в школе, подобрать себе секретаршу, коменданта на дачу и личного водителя.

Поскольку Зегаль не предполагал становиться начальником, причем во многом по не зависящим от него обстоятельствам, он подружился в школе с Зеброй и Кушаком, которые учились в соответствующих классах и после школы стали обычными шоферами, но с тягой к высшему образованию.

Что касается Миши Посохина, то поступал я в институт, что называется, рядом с ним. У меня экзаменационный билет был под номером 404, у него – то ли 403, то ли 405. На экзаменах мы и познакомились, так как одновременно ходили их сдавать. Последним испытанием при поступлении у нас было черчение. Но неожиданно место рядом со мной оказалось свободным. Не зная, что Мишин папа – главный архитектор Москвы, я очень за него переживал, подозревая, что мой новый румяный и абсолютно не спортивный товарищ заболел, не выдержав экзаменационного пресса. Первого сентября я встретил Мишу у фонтана во дворе института и удивленно спросил: «Миша, а ты куда исчез?» Посохин покраснел, засмущался (он тогда еще смущался) и признался: «Я с мамой ездил на Пицунду!»

Тут я испытал первый шок провинциала в столице. Второй был в троллейбусе, когда пьяный обозвал пассажира, мешающего ему войти в салон, «жидом».

В Баку за восемнадцать лет я это слово не слышал, а читал только в книгах. И тут вдруг встретил, что называется, живьем! От удивления я выбросил мужичка обратно на тротуар из троллейбуса двадцать пятого маршрута, связывающего две знаковые площади в Москве – Лубянку и Елоховскую. Два охраняющих чистоту помыслов центра.

Перейти на страницу:

Все книги серии Документальный роман

Исповедь нормальной сумасшедшей
Исповедь нормальной сумасшедшей

Понятие «тайна исповеди» к этой «Исповеди...» совсем уж неприменимо. Если какая-то тайна и есть, то всего одна – как Ольге Мариничевой хватило душевных сил на такую невероятную книгу. Ведь даже здоровому человеку... Стоп: а кто, собственно, определяет границы нашего здоровья или нездоровья? Да, автор сама именует себя сумасшедшей, но, задумываясь над ее рассказом о жизни в «психушке» и за ее стенами, понимаешь, что нет ничего нормальней человеческой доброты, тепла, понимания и участия. «"А все ли здоровы, – спрашивает нас автор, – из тех, кто не стоит на учете?" Можно ли назвать здоровым чувство предельного эгоизма, равнодушия, цинизма? То-то и оно...» (Инна Руденко).

Ольга Владиславовна Мариничева

Документальная литература / Биографии и Мемуары / Прочая документальная литература / Документальное
Гитлер_директория
Гитлер_директория

Название этой книги требует разъяснения. Нет, не имя Гитлера — оно, к сожалению, опять на слуху. А вот что такое директория, уже не всякий вспомнит. Это наследие DOS, дисковой операционной системы, так в ней именовали папку для хранения файлов. Вот тогда, на заре компьютерной эры, писатель Елена Съянова и начала заполнять материалами свою «Гитлер_директорию». В числе немногих исследователей-историков ее допустили к работе с документами трофейного архива немецкого генерального штаба. А поскольку она кроме немецкого владеет еще и английским, французским, испанским и итальянским, директория быстро наполнялась уникальными материалами. Потом из нее выросли четыре романа о зарождении и крушении германского фашизма, книга очерков «Десятка из колоды Гитлера» (Время, 2006). В новой документальной книге Елены Съяновой круг исторических лиц становится еще шире, а обстоятельства, в которых они действуют, — еще интересней и неожиданней.

Елена Евгеньевна Съянова

Биографии и Мемуары / Проза / Современная проза / Документальное

Похожие книги