Почему так важен Оруэлл

Отвращение Оруэлла к этой культуре предательства не сводилось лишь к беспощадной правдивости стиля, в котором он писал, и к тому, как он заклеймил эту культуру в романе «1984». Всю свою жизнь он ненавидел цензуру, травлю и черные списки в любой их форме. Даже когда на пике Второй мировой войны из тюрьмы был выпущен сэр Освальд Мосли — жест снисходительности, пробудивший сильное недовольство со стороны людей, считавших себя антифашистами, — Оруэлл заметил, что ему было неприятно видеть левых, протестующих против права заключенного быть доставленным в суд. Той же линии он придерживался и в отношении тех, кто протестовал против снятия правительственного запрета на публикацию Daily Worker, уделив лишь немного времени, чтобы отметить привычное отсутствие толерантности, свойственное многим сотрудникам собственно редакции Daily Worker. В мае 1946 года он писал, что основной опасностью образования любой руководимой коммунистами фракции внутри лейбористского движения он считает следующее: «Очень вряд ли подобное приведет к формированию подконтрольного коммунистам правительства, но может способствовать возвращению во власть консерваторов — которые, полагаю, с точки зрения России представляют меньшую угрозу, чем зрелище успехов, достигнутых лейбористским правительством».

В последнем предложении изложена вся суть вопроса. И крайние левые, и левые демократы с помощью разных подходов пришли к единому заключению: сталинизм — это отрицание социализма, а не одна из его версий. Оруэлл был свидетелем массовых расправ, проводимых агентами Сталина в Испании, он был одним из немногих, призывавших обратить внимание на приговоры, вынесенные социал-демократам Эрлиху и Альтеру в сталинизированной Польше. Ожесточенный конфликт со «сталинтерном» был для Оруэлла не вопросом академических разногласий или расхождения во мнениях. Он воспринимал его как личную и очень реальную угрозу. И компания по запрету или ограничению доступа к его книгам — внесения его и его творчества в «черный список» — возглавлялась тайным сторонником коммунистов, который имел отношение и к издательской деятельности, и к официальным властям Британского государства. Бюрократ из министерства информации по имени Питер Смолка — вот кто тихо помогал организовать фактический запрет «Скотного двора». Здесь можно было бы подвести следующий итог: в конце 1940-х годов Оруэлл сражался за собственное выживание как писатель, кроме того, он верил, что в борьбе против Сталина на карту поставлено сохранение демократических и социалистических ценностей.

Было ли возможно вести эту борьбу, не прибегнув к помощи «сил реакции»? Во всем, что делал и писал Оруэлл в тот период, чувствуется, какое решение он стремился принять. Он помог составить и распространить заявление от лица Комитета защиты свободы, протестующего против чисток лиц, подозреваемых в крайних политических взглядах, в органах государственных служб. Комитет настаивал на запрете скрытых проверок и на введении следующих предохранительных мер:

1. Человек, чье дело проходит проверку, должен иметь возможность призвать профсоюзного или любого другого представителя выступать от его имени.

2. Необходимо потребовать, чтобы все обвинительные утверждения подкреплялись прямыми доказательствами, это особенно актуально в тех случаях, когда с обвинениями выступает МИ5 или же Особая служба Скотленд-Ярда, источники информации которых скрыты.

3. Имеющие отношение к делу органы государственной службы или их представители должны быть допущены к перекрестному допросу лиц, предоставляющих против них улики.

Это заявление, подписанное среди прочих Оруэллом, Э. М. Форстером, Осбертом Ситуэллом и Генри Муром, впервые было опубликовано в Socialist Leader 21 августа 1948 года. (Тут я не могу не указать на то, что было это ровно за двадцать лет до ввода советских войск в Чехословакию; это заявление появилось в то время, когда шла эффективная сталинизация этой страны, сопровождающаяся этническими чистками всего немецкоязычного населения при содействии множества «внепартийных» организаций. Оруэлл был одним из немногих, кто яростно выступал против подобного развития событий, опередив и Эрнеста Геллнера, и Вацлава Гавела в своем предвидении того, как антигерманский расизм будет использоваться в качестве демагогического прикрытия построения авторитарного и националистического государства.) Все эти детали невозможно найти ни в одной из изданных работ, посвященных предполагаемой роли Оруэлла как агента полиции, в большинстве оценок авторы предпочитают в негодовании шарахаться от одной идеи о возможности контактов с министерством иностранных дел Британии.