Почему РФ - не Россия

заинтересованы в крушении традиционного режима в России, она бы не произошла ещё

очень долго.

В России существовала именно та степень «свободы», которая соответствовала её

внутренним условиям. Демократические начала существовали там, где они только и

были оправданы: на уровне местного самоуправления — земства. Что же касается

«большой политики», то, как отмечали ещё современники, для того, чтобы

компетентно судить о ней, необходимы как достаточно высокий уровень знаний, так

и образ жизни, позволяющий заниматься ею профессионально, чего масса населения

никогда и ни при каких обстоятельствах иметь не может. Таким образом, населению

здесь предоставлялась возможность влиять на те стороны жизни, о которых оно

имело адекватные представления, но не допускалась возможность использование

невежества массы в целях влияния на государственную политику противниками

государства из числа политически активных элементов. С другой стороны, этим

элементам была предоставлена практически полная свобода слова, злоупотребление

которой, однако, не влияло на решимость властей проводить свой курс. Народ их не

читал, а чиновники не слушали, и нигилисты фактически дискутировали с себе

подобными. Не нарушала этих принципиальных установок и Конституция 17 октября

1905 г., поскольку представительные учреждения, нося совещательный характер и

являясь механизмом «обратной связи», не угрожали стабильности государства (до

тех пор, пока верховная власть сама оставалась на высоте своего положения).

Одним из важнейших факторов, способствовавших политической стабильности было

церковно-государственное единство как выражение принципиальной неделимости

власти. Настоящая власть всегда неделима. Поэтому понятие «разделение властей»

лишено всякого реального смысла. Оно имеет его только в переходные периоды,

когда вопрос о власти ещё не решен — тогда за каждой из ветвей может стоять одна

из борющихся за власть сил. В обществе с «устоявшимся» режимом оно всегда

формальность. Между тем, реальный исторический опыт свидетельствует, что

«духовная» власть, т.е. власть церкви как иерархии священнослужителей (в том

случае, если она не была формально объединена со светской) никогда не была

лишена «земной» составляющей и всегда имела свое политическое выражение,

совершенно определенным образом влияя на политическое поведение паствы.

Католическая церковь демонстрирует в этом отношении лишь наиболее яркий пример.

Хотя православная традиция предполагает безусловный примат светской власти во

всех сферах земной жизни, и на Руси гармония между властями не раз нарушалась

непомерными претензиями церковных иерархов на «земную» власть.

Касаясь крайне негативной (практически всеобщей) оценки «синодального» периода,

не следует забывать, что оценки, которые делаются сегодня, делаются в ситуации,

когда российской государственности не существует, а церковная иерархия

продолжала и продолжает существовать на её обломках, вынужденная

приспосабливаться к реалиям бытия. Одно только это обстоятельство более чем

объясняет их природу. Ненависть к реально-исторической России её разрушителей и

их наследников неразрывно связана и с неприязнью к существовавшим в ней формам

управления церковью. (Доходит до того, что среди наследников иерархов, предавших

Империю и радовавшихся своему «освобождению», стала популярна идея о том, что

эта «неволя» не дала-де церкви предотвратить революцию.) Порицание синодального

периода происходит несмотря даже на то, что именно в это время было достигнуто

небывало широкое распространение православия, т.е. в наибольшей степени

осуществлена основная миссия церкви — нести свет истины во все пределы ойкумены.

Именно и исключительно благодаря императорской власти в лоно православия были

возвращены миллионы русских людей на западе и обрели спасения миллионы

иноплеменных обитателей южных и восточных окраин России. Кто же принес больше

пользы православному делу: те, кто расширил его пределы или те, кто свел к

ничтожеству, превратив православную церковь едва ли не в секту (ещё и пытаясь

обосновать это положение в духе некоторых «христианских демократов», что гонения

и притеснения лишь идут на пользу истинному христианству)?

Достаточно, однако, вспомнить реальную картину идейно-политических настроений в

обществе, чтобы представить себе, что бы произошло, не будь церковь столь тесно

связана с императорской властью. Как уже говорилось, возникновение и

распространение нигилистических настроений было неизбежно, коль скоро

существовали СМИ и вообще светское образование. Едва ли можно сомневаться, что

при том противостоянии, которое имело место, в случае разделения светской и

церковной власти даже малейшее различие в их позициях (даже не идейное, а чисто

личностное) привело бы к тому, что либо церковь превратилась бы в прибежище

антигосударственных настроений (и всевозможные чернышевские и добролюбовы были

бы не вовне, а внутри неё), либо, наоборот светская власть все более

секуляризировалась вплоть до «отделения церкви от государства». Именно

официальная нераздельность церкви с государственной властью, когда покушение на