Почему РФ - не Россия

Сходство тоталитарных режимов с «деспотиями» видят и в гипертрофированной роли

государства. Но роль государства в обществе вообще не имеет отношения к проблеме

тоталитаризма. Последний непредставим без вмешательства государства в экономику.

Но такое вмешательство в тоталитарном обществе именно потому так велико и

всеобъемлюще, что это вмешательство не столько самого государства, сколько

идеологии данного режима, органом которой государство при тоталитаризме и

выступает. Если считать вмешательство государства в экономику тоталитарной

чертой, то следует признать, что все западные государства в течение последних

полутора столетий эволюционировали к тоталитаризму. В восточных деспотиях всегда

имелся сильный государственный сектор, но он по масштабам вполне сопоставим с

тем, какой существует последние десятилетия в западных странах. В

коммунистическом же, например, обществе экономика огосударствливается не потому,

что должна быть именно огосударствлена, сколько потому, что должна быть

обобществлена, как того требуют идеологические установки. Принципиальная грань

тут не между государственным и частным, а — между общественным и личным. А это

совсем не одно и то же. Если первая пара различается только юридически, то

вторая — носит характер идеологического противостояния. Сколь бы суровые

ограничения не накладывались в традиционных обществах на отдельные виды

предпринимательской деятельности, но никогда таковая не считалась преступлением,

как то было в СССР. В этом состояла вся суть режима: частное предпринимательство

и частная собственность запрещались не потому, что противоречили интересам

государства (наоборот, они могли только способствовать увеличению его мощи), а

потому, что были неприемлемы идеологически, затрагивая его «святая святых».

Другой аспект, связанный с ролью государства — так называемый «бюрократизм», под

чем обычно понимается или многочисленность государственных служащих, или

усложненную процедуру управления. Но ни то, ни другое не имеет отношения к

тоталитаризму. Традиционные империи в этом отношении весьма разнообразны. Они

могут быть вообще слабо централизованы и обходиться минимальным числом

чиновников при дворе верховного владыки, или сильно централизованными, и тогда

чиновников требуется больше. Между прочим, в наиболее бюрократических

традиционных обществах число чиновников не превышало 2–3% населения, многократно

уступая по этому показателю современным западным странам. В большинстве случаев

все зависит от конкретной организации государственного управления (например,

ярчайший пример бюрократизма дает Шумеро-Аккадское царство при III династии Ура

в конце III тысячелетия до н.э., не имеющее себе равных по тщательности фиксации

мельчайших хозяйственных документов, но не более «тоталитарное», чем другие

деспотии той эпохи).

В интеллигентских кругах распространено вульгарное представление, что «все зло

от чиновников», (которые, в частности, «всегда Россией правили») вплоть до того,

что тоталитарным склонны считать такой режим, где «управляют чиновники». Но

чиновники управляют любым обществом, на то они и существуют. Они суть агенты

государственной власти, вне которой не существует ни одно общество. Власть

вообще всегда первична — даже в звериной стае есть вожак. Разница в том, чью

власть они представляют — монарха, олигархии, диктатора, идеократии и т.д.

В тоталитарных обществах численность госслужащих действительно резко возрастает

за счет роста объектов управления при «обобществлениях» и желания включить в

процесс управления «простого человека», что связано с необходимостью

компенсировать недостаток компетентности и профессионализма числом управляющих.

При этом обращает на себя внимание, что для тоталитарных режимов характерно как

раз отсутствие, либо очень слабая развитость формального оформления

государственной службы (в виде четких законов о государственной службе,

правового оформления чиновничества, ранговых систем, формы, знаков отличия и

т.п.). Это, в общем, закономерно, ибо в таком обществе наиболее важные

распорядительные функции (выполняемые в других обществах собственно чиновниками)

принадлежат функционерам носителя тоталитарной идеологии — партии (как бы

жрецам). Поэтому партийный аппарат заменяет собой собственно государственный,

играющий второстепенную «хозяйственную» роль.

В абсолютном большинстве нетоталитарных обществ — от дальневосточных деспотий до

современных европейских стран четко оформленное, разделенное на ранги, с особым

правовым статусом, порядком прохождения службы и т.д. чиновничество существует.

В большинстве тоталитарных его нет. Вместо него имеется категория людей,

объединяемая понятием «кадры» или «номенклатура» и включающая лиц, чья

преданность режиму и, главное, идеологическая правоверность не вызывает

сомнений, так сказать, «проверенных». Не случайно вхождение в её состав не

подвержено никакому формальному порядку: экзамен, окончание определенного

учебного заведения и т.д. Человек отбирается и выдвигается неформально, на

основе проявленных им свойств, действует нечто вроде «классового» (или иного)