Почему нет?

Продолжаем ужин задорной болтовней, умиротворение окутывает плечи невесомой вуалью. В жизни не так много стабильности, чтобы разбрасываться подобными моментами, поэтому я изо всех сил стараюсь прожить его и бережно уложить в воспоминаниях. Нежная улыбка мамы, добрый взгляд отца, воодушевление младшей сестры. Разговоры о прошлом, настоящем и будущем. Безграничная вера в счастливый путь для каждого из нас, искренняя поддержка планов на ближайшее время.

Когда солнце засыпает, родители отправляются отдыхать, а мы с Кариной, убрав со стола, возвращаемся на террасу, чтобы еще немного пообщаться в приятном полумраке подступающей ночи. Усаживаемся в кресла рядом друг с другом. Смотрю на сестру, и каждая черточка ее лица украшена уже не озорной влюбленностью, а более сильными и осознанными чувствами: крепкой надеждой, чистой верой и сладостным предвкушением.

– Я очень рада за вас с Владом, – говорю с легким сердцем.

– Спасибо, – приглушенно отвечает она.

– Как он признался?

– Это был не он, – смеется Карина. – Я первая сказала, но ответ не заставил себя ждать.

– Значит, приворот на менструальной крови отменяется? – усмехаюсь я.

– Оставим его на крайний случай.

– Хорошо, – с пониманием киваю, любуясь своей счастливой младшей сестренкой. – Ну, рассказывай подробнее. Куда хотите переезжать? Когда?

– На этой неделе, – отвечает Карина. – Пока в квартиру Влада. Стас с Ришей все равно вернутся только в конце августа. А дальше уже будем решать. Или вчетвером поживем, или разъедемся. Посмотрим. В целом нам и всем вместе неплохо. С Ришей мы ладим, а Белецкие… Что тут скажешь? Они ведь близнецы, вдвоем могут и в спичечной коробке жить.

– Что ж, отличный план.

– Ясь, не поверишь, но я… я уже по нему скучаю. – Ее голос становится мягче, нежнее. – Мы всего несколько часов не виделись, а такое чувство, что прошло пару лет. Сумасшествие, да?

– Нет. Так и должно быть, – произношу я, и вдруг улыбка на моих губах покрывается стягивающей кожу коркой.

Сердце вмиг тяжелеет, напоминая, что я и сама безумно скучаю по одному человеку, даже несмотря на то, что мы видимся на работе почти каждый день. После нашего с Ярославом небольшого путешествия в город моих разбитых надежд прошло чуть больше недели, и вроде бы все хорошо, между нами ничего не изменилось, но… чем больше я об этом думаю, чем сильнее пытаюсь себя в этом убедить, понимаю – между нами изначально все было совсем не так, как мы договорились.

– Ясь, – настороженно зовет Карина, – сегодня ведь…

– Да, – отвечаю я, догадавшись, о чем она хочет сказать. – Сережа писал мне утром. Свое свидетельство он забрал, так что мы теперь официально разведены.

– И как ты?

– Я? – Мой взгляд упирается в темноту двора, а внутренний взор устремляется к чувствам и ощущениям. – Ты знаешь… нормально. Не очень хочется возиться с документами, но это уже ерунда. На следующих выходных съезжу в загс, заберу свое свидетельство и сразу же подам заявление на смену фамилии.

Рука Карины опускается на мою, а перед лицом появляется ее взволнованная мордашка.

– Все хорошо, – произношу твердо. – Честно. Мне не так уж и нравилось быть Зосим. Возвращение своей фамилии, наверное, самое приятное во всем этом балагане.

Карина с облегчением улыбается, но ее цепкие темные глаза меня не отпускают. Она все смотрит и смотрит, будто ожидает чего-то еще. Похоже, наша малышка и впрямь стала совсем взрослой, полностью овладев фамильной женской проницательностью.

– Как дела у Ярослава? – спрашивает она, заговорщически понизив голос.

Спазм пронзает грудь при упоминании его имени. Глубоко вдыхаю и отворачиваюсь, но это едва ли помогает утихомирить чувства.

– Хорошо, – отвечаю тихо. – Они с Кириллом и Лешей затеяли ремонт в «норе», уже полдома разнесли.

– Да, я об этом слышала. Новые родственнички Леши с радостью вошли в роли заботливых бабушки и дедушки. Но я не об этом спросила. Как дела у вас?

– Как обычно. – Слова оставляют на языке неприятный металлический привкус.

– Ясь, что происходит? Только не заливай мне про дружбу…

– Но это она. – Печаль сочится в мой голос холодным ручейком, который превращается в бурный поток неукротимой воды.

У меня больше нет сил держать все это в себе, поэтому я выкладываю сестре все о нашей с Ярославом дружбе с привилегиями. Как она началась, чем обернулась и куда привела. Карина продолжает держать меня за руку, слушает молча и даже в лице ни разу не меняется, словно ничего в моей истории ее не удивляет.

– Так что в последние дни мы мало общаемся. Яр занят ремонтом, а я… не знаю. Может, он меня просто избегает? Может, ему все это надоело? – заканчиваю свой рассказ.

– Яся, – ужасающе жестко произносит Карина, – твою мать…

– Она и твоя тоже, вообще-то, – обиженно отзываюсь я, не понимая, на что она так злится.

– Ты себя вообще слышишь?

– Да. А что не так?

– Дружба, – язвительно произносит Карина. – Вы спите вместе, причем во всех смыслах. Ходите на семейные праздники. Ужинаете, завтракаете. Ревнуете друг друга. И это, по-твоему, дружба?