Почему нет?

– Тебе когда-нибудь приходилось наблюдать, как твоя мечта сбывается у кого-то другого? – Ясмина сбавляет и без того спокойный шаг, а у меня свербит в носу и горле, будто я вдохнул пыль жгучего перца.

Поворачиваю голову и вижу, как она смахивает слезы левой рукой. Сердце покрывается трещинами, и я останавливаюсь, чтобы обнять ее.

– Прости, – бормочет Яся, вжимаясь лбом в мое плечо. – Я опять расклеилась.

– Ерунда, – шепчу, поглаживая ее по волосам. – Это же я. Ты можешь выговориться. Даже проклясть их всех, я никому не расскажу.

– Да пусть живут, – всхлипывает она. – Просто… просто это нечестно, Яр. Почему все так? Ну почему? Я знаю их всех много лет. И ни один из них всерьез не задумывался о семье и детях. Даже Таня с Дэном. У них вообще все вышло само собой, случайно. И смотри, как все хорошо. Данька… он же такой… такой… Слышал, как он смеется? А это его помешательство на тракторах…

– Да, классный парнишка, – соглашаюсь, ни капли не покривив душой.

– Я всегда хотела большую семью. Всегда знала, что это именно то, что мне нужно – муж, дети, дом, быт. Хотела устраивать детские праздники, готовить милые завтраки по утрам, читать сказки на ночь… – Ее голос скатывается в сдавленный хрип.

– Ясь, и это все обязательно…

– Не факт, – перебивает она и шумно вздыхает. – Мы с Сережей планировали ребенка, и… и ничего не… я…

Тело немеет, паника окутывает мысли. Крепче прижимаю к груди Ясмину, а она продолжает болезненным шепотом:

– Я год ходила по больницам и врачам, Яр. Сначала просто ничего не получалось, а потом… замершая беременность, больница и… выкидыш. За ним еще один. Мне все твердили, что так бывает. Что я просто не готова. Но я была готова. Понимаешь? Я хотела этого больше, чем что бы то ни было. Ни к чему вообще я в жизни так не готова, как к семье. А теперь посмотри… у всех все складывается. У всех, кроме меня. А ведь Сережу это вообще никогда особо не волновало. Он даже отказался идти сдавать анализы, меня называл помешанной. Говорил: «Всему свое время. Не надо так надрываться». Наверное, он был прав. Дело во мне. Ирочка беременна, а значит, холостыми Сережа не стреляет. Да, всему свое время… и его время наступило только тогда, когда мы разошлись.

– Яся… – растерянно произношу я.

– Не надо. Не успокаивай. Бесплодие мне так и не поставили. Я не больна, разве что на голову временами.

– Все у тебя с головой в порядке. Не наговаривай.

– То есть ты не считаешь меня дурочкой, зацикленной на замужестве и вытекающих?

– С чего бы?

– Таких сейчас не любят. Это уже не в моде.

– По мне, не в моде быть несчастным, обманывая себя тем, что живешь жизнью мечты, когда эта мечта не твоя. У тебя еще все впереди, Ясь. И сказки, и завтраки, и бессонные ночи. Не отказывайся от этого только потому, что один раз не получилось.

– Да, – мягко произносит она, отступая. – Я пытаюсь. Пытаюсь поверить в то, что моя мечта всего лишь немного опаздывает.

– Вот и умница. – Стираю слезы с ее щек, и она улыбается мне через силу. – И мечты никогда не опаздывают. Они приходят вовремя, это мы иной раз слишком торопимся.

В глазах Ясмины мерцает какой-то таинственный свет. Такое чувство, что она не просто смирилась с ситуацией, настигшей ее, а уже почти пережила ее. События болезненны, но оставлены позади. Разрушительны, но только лишь для того, чтобы построить поверх что-то новое.

– Наверное, ты прав, – отвечает она с облегчением и прикрывает глаза, качая головой. – Неприятно, конечно, обо всем этом вспоминать. Прости, что снова…

– Перестань, – обрываю я. – Я же сказал, что ты можешь говорить со мной обо всем.

Ее рука вновь оказывается в моей, и мы продолжаем неспешную прогулку среди высоких деревьев под куполом ночного неба.

– Знаешь, что я поняла, вернувшись сюда?

– Что?

– Мы сами наделяем важностью и смыслом места, людей, слова, сказанные нами или нам. И мы же можем этот смысл стереть, изменить. Обстоятельства, конечно, влияют, но выбор всегда есть. Остаться или уйти. Терпеть или менять. Верить или нет.

– Хороший вывод.

– О-о-о, да. Хвали меня больше, – хихикает она, толкая меня бедром.

– Ты гениальна! Невероятна! – выкрикиваю я, и Ясмина закрывает мне рот ладонью.

– Тише. Орать не обязательно.

– Восхитительна, – шепчу едва слышно и оставляю поцелуй в центре ее ладони.

Яся смущенно улыбается и ведет меня дальше. Выходим на освещенный полуостровок, возвышающийся над темной рекой, и направляемся к кованым перилам.

– А ты, Яр? – спрашивает Ясмина, выглядывая вниз. – Думал о семье, детях?

– Конечно.

– И-и-и? Ты бы этого хотел? Не прямо завтра, но в перспективе.

– Я же уже отвечал, – усмехаюсь, вспоминая завтрак с ее бабушкой.

– И это была правда?

– А зачем мне лгать?

Она молчит, наблюдая за беспокойной водой, и я тоже ничего больше не говорю, любуясь ею. Семья… Такое важное и емкое слово, подразумевающее безусловную любовь, покой, безопасность и принятие. Яся точно знает, что это такое, не понаслышке, и неудивительно, что она так хочет создать свою семью. С тем же теплом, которое дарили ей родители, с тем же светом, который мне посчастливилось наблюдать в глазах ее матери и отца.