Почему я?

Небольшие комнаты с большими окнами выходили на металлическую пожарную лестницу черного цвета, которая виднелась на коричневой кирпичной стене автостоянки. Часть календарной коллекции Арни висела на стенах: январи, которые начинались с понедельника, четверга и субботы. Кое-где дабы сбить с толку располагались календари, что начинались с августа или марта; «дефектные» так их называл Арни. На январях (августах и мартах), были изображены залитые солнечным светом ледяные ручьи, бегущие через заснеженный лес; девочки с глупыми и двусмысленными улыбками, которые безуспешно пытались справиться с порывами ветра поднимающего их юбки; пара котят, выглядывающие из плетеных корзин полных клубков шерсти и различные монументы Вашингтона (Белый дом, Мемориал Линкольна, монумент Вашингтона) блестели как зубы под ярким солнцем.

Закрыв дверь, Арни направился за Дортмундером.

— Я такой, какой я есть. Не указывай мне на отличия, Дортмундер, я их знаю. Я сбиваю людей с правильного пути. Не спорь со мной.

Дортмундер не собирался с ним спорить и даже согласился, что тот толкает его на неправильный путь.

— Если ты так считаешь.

— Именно так, — ответил Арни. — Садись. Садись вон туда за стол. Посмотрим, что у тебя есть.

Стол стоял напротив окна с видом на автостоянку. На этом старом библиотечном столе, Арни расположил несколько своих менее ценных «дефектных» календарей, закрепил их толстым слоем пластикового ламината. Дортмундер сел и положил руки на сентябрь 1938 года (смущенный, но гордый мальчик нес учебники такой же смущенной и гордой девочки). Он чувствовал, что должен продемонстрировать хоть какую-то дружескую расположенность:

— Арни, выглядишь неплохо.

— Значит, мое лицо нагло врет, — ответил тот, присаживаясь за стол. — Чувствую себя как дерьмо. Пукаю много. Вот почему держу открытым окно, иначе ты хлопнулся бы в обморок уже на самом входе.

— А-а.

— Ну, не то, чтобы ко мне заходило много людей. Люди предпочитают не иметь дел с такой занозой в заднице, как я. Поверь мне, я знаю, что говорю.

— Э-э.

— Иногда, почитываю «Сандэй Ньюс» — статьи наподобие «Считают ли твои друзья, что ты дерьмо?» — и я следую этим советам дня три-четыре, или даже неделю, но, в конце концов моя дерьмовость все равно выходит наружу. Я мог бы встретиться с тобой сегодня в баре, угостить тебя пивом, поговорить о твоих проблемах, спросить о твоем заработке, проявить интерес к твоейличности, но уже завтра ты отправишься в другой бар. Такова реальность.

— Э-э.

— Ладно, ты и так это знаешь. Единственная причина, почему ты терпишь меня — я даю тебе хорошие деньги. И я вынужден хорошо заплатить иначе никогда и никого больше не увижу. Люди в этом городе идут к Стуну хотя он и платит хуже — они все берут меньшую оплату лишь бы не сидеть и не разговаривать с Арни.

— Стун? Кто это Стун? — спросил Дортмундер.

— И ты туда же. Теперь захочешь узнать адрес Стуна.

— Нет, Арни, не хочу. У нас сложились хорошие отношения, — и, пытаясь изменить тему разговора, Джон достал пластиковый пакет из кармана и выложил его содержимое на школьников. — Вот они.

Наклонившись вперед, Арни произнес:

— Хорошие отношения? У меня нет хороших отношений ни…

Раздался громкий стук в дверь.

— Видишь? Кто-то ведь приходит к тебе.

Арни нахмурился и закричал в сторону двери:

— Кто там?

Отозвался громкий решительный голос:

— Полиция, Арни! Открывай!

Арни бросил взгляд на Дортмундера:

— Мои друзья, — произнес он, поднялся на ноги и медленно направился к двери. — Что вам нужно? — закричал он.

— Открывай, Арни! Не заставляй нас ждать!

Дортмундер активно сгреб ювелирные украшения обратно в пакет. Затем встал и сунул его в карман пиджака. Когда Арни открыл дверь полицейским, Джон был уже в спальне (календари с девочками рекламировали заправки и угольные компании).

— И что теперь? — донесся из другой комнаты голос Арни.

— Немного поболтаем, Арни. Ты один?

— Я всегда один. Разве ты не знаешь? Ты Флинн, я прав? А кто этот парень?

— Это офицер Рашаб. Среди твоего добра случайно не найдется краденых вещичек?

— Нет. У вас есть ордер на обыск?

— А разве он нам нужен, Арни?

Выйти из комнаты незамеченным было невозможно. Дортмундер прижался лбом к оконному стеклу, посмотрел вниз и понял, что дело плохо.

— Вы, ребята, в любом случае сделаете все по-своему. Ты помнишь, в прошлым раз вы все здесь обыскали. И кроме грязных носков ничего не нашли.

— Возможно, в этот раз нам повезет больше.

— Зависит от того, как вы относитесь к грязным носкам.

Дортмундер зашел в ванную. (Календарь с изображением лошадки и еще один с пейзажем охоты). Ни одного окна, виднелась лишь небольшая вентиляционная решетка. Дортмундер вздохнул и вернулся в спальню.

— У меня и без твоих куча грязных носков, Арни. Захвати пальто.

— Мы идет куда-то?

— На вечеринку.

Дортмундер спрятался в шкаф. (Где на него с календаря смотрел Обри Бердслей). Воняло грязными носками. Он протиснулся через пальто, брюки, свитера и прижался к задней стенке. Голоса приближались.

— Я как-то один раз выбрался на вечеринку. Уже через двадцать минут они отправили меня домой.