Почему я не христианин (сборник)

Реформы в сфере образования в немалой степени были связаны с исследованиями поведения безумных и слабоумных детей, поскольку такие дети никак не могли нести моральной ответственности за свои ошибки; посему отношение к ним в большей степени опиралось на научный подход, чем отношение к нормальным детям. До недавнего времени считалось, что, если мальчик не может выучить уроки, его следует лечить от лени палкой или ремнем. Подобный подход почти исчез из сферы воспитания детей, но продолжает существовать в уголовном праве. Очевидно, что человека, склонного к преступлениям, нужно остановить, но останавливать также требуется и человека, заболевшего бешенством и желающего кусать людей, хотя никто не считает его морально ответственным. Человек, заболевший чумой, должен быть изолирован, пока не излечится, хотя никто не считает его порочным. То же самое следует проделать с человеком, страдающим от склонности к мошенничеству, хотя в данном случае вины тут не больше, чем в предыдущем. Чтобы это понять, нужен всего лишь здравый смысл, хотя против такой формы здравого смысла выступают христианская этика и метафизика.

Чтобы судить о моральном влиянии на общество того или иного института, мы должны учесть, какое стремление воплощает этот институт и в какой мере он способствует воздействию этого устремления на общество. Иногда такое стремление вполне очевидно, иногда оно скрыто. Альпинистский клуб, например, воплощает стремление к приключениям, а научное общество олицетворяет стремление к знаниям. Семья как институт олицетворяет заботу и родительские чувства; футбольный клуб и политическая партия воплощают стремление к соперничеству. Однако два крупнейших социальных института – церковь и государство – более сложны по своей психологической мотивации. Разумеется, первейшей задачей государства является защита граждан от преступников и внешних врагов. Тут просматривается преемственность с поведением детей, которые норовят держаться вместе, когда напуганы, и искать взрослого, который дал бы им ощущение безопасности. У института церкви более сложное происхождение. Наиболее важным источником религии, несомненно, является страх; это можно видеть и сейчас, когда все, что вызывает беспокойство, способно повернуть мысли людей к божественному. Войны, эпидемии, кораблекрушения – все это может сделать людей религиозными. Религия, однако, взывает не только к страху, но и к нашему человеческому самоуважению. Если считать христианство истиной, то люди не такие уж жалкие червяки, какими кажутся; они интересуют Творца мироздания, который берет на себя труд радоваться их хорошему поведению и досадовать на плохое. Это великая честь. Мы и не подумали бы изучать муравейник, чтобы выяснить, какие из муравьев выполняют свой муравьиный долг, и нам, конечно, не пришло бы в голову вытаскивать недобросовестных муравьев и бросать их в костер. Если Бог делает это для нас, данный факт подчеркивает нашу значимость, и еще приятнее, когда Господь вознаграждает доброе дело вечным счастьем на небесах. Кроме того, существует одна относительно новая идея о том, что космическая эволюция задумана, чтобы принести нечто вроде того, что мы называем «добром», то есть нечто, дарующее нам удовольствие. Опять-таки, лестно предположить, что мирозданием управляет существо, разделяющее наши вкусы и предрассудки.

Идея праведности

Третьим психологическим импульсом, воплощенным в религии, является тот, что привел к появлению концепции праведности. Известно, что многие свободомыслящие люди относятся к этой концепции с величайшим уважением и считают нужным ее сохранить, несмотря на упадок догматической религии. Я не могу в этом с ними согласиться. Как мне представляется, психологический анализ идеи праведности показывает, что она коренится в нежелательных страстях, и ей не следовало бы давать imprimatur[53] разума. Праведность и неправедность нужно рассматривать вместе; невозможно выделять одно, не выделяя также и другое. Итак, что же такое «неправедность» на практике? На практике это такое поведение, которое не нравится окружающим. Называя его неправедным и выстраивая вокруг этой концепции сложную этическую систему, сообщество оправдывает себя наказанием тех, кого оно невзлюбило. В то же время, поскольку сообщество праведно по определению, оно утверждает чувство собственного достоинства в тот самый миг, когда высвобождает свое стремление к жестокости. Такова психология линчевания и других способов наказания преступников. Таким образом, сущность концепции праведности заключается в том, чтобы дать выход садизму, выдавая жестокость за справедливость.