Побег из Невериона. Возвращение в Неверион

Из трех человек, завтракавших со мной в главе 6.3 июльским утром 1983 года, один умер от СПИДа, но несколько месяцев назад я встретил на Восьмой авеню Джои. Он опирался на костыль и рассказывал, как выкинутая из окна бутылка приземлилась ему на ботинок – видишь, как распорола? Сказал еще, что работает подручным плотника в Бостоне, в Нью-Йорк приехал на уикенд и завтра едет автостопом обратно.

– Джои, – сказал я, – пойми меня правильно, но как случилось, что ты еще жив?

Он не спросил даже, что я имею в виду.

– Просто я ни с кем не делюсь иглами и не беру в задницу без кондома. А ты?

– Я не колюсь, а в задницу совсем не беру.

– Ври больше. Пошли лучше пива попьем – знаешь, что «Фиеста» закрылась?

– Знаю. Возьмем пивка и пойдем ко мне.

Так мы и сделали.

СРД

Возвращение в Неверион

Игра времени и боли

Именно в этот момент, пишет Лакан, аналитик выполняет свою работу не как отзывчивый собеседник, а как апатичный слушатель. Он должен сменить режим «голос – ухо» на образ, став, по выражению автора, «идеально гладким зеркалом». В сочетании с лакановским утверждением «эго неотражаемо» использование термина «зеркало» нельзя игнорировать. Именно в зеркале эго впервые формируется как идея, обретая в эхе символического голоса свою идентичность: аналитическое зеркало должно вытеснить – «вычесть» – эти «архаические прообразы».

Джульет Флауэр Макканнелл, Постигая Лакана

1

– В замке никого нет. – Босоногая старуха сидела на корточках перед ткацким станком. Кто-то сказал девочке-свинарке, что узоры, которые она ткет, волшебные – девочка уже не помнила, кто и когда. Может, это просто сказка, переходящая из двора в двор. – И не было никогда, и не будет.

– Но я его видела, – повторила высокая женщина, придерживая полный кувшин на плече – другой, пустой, она держала за дужку. – Большой, могучий, он ехал на высоком коне с кожаной, окованной медью сбруей, и таких доспехов в наших краях еще не видали. Это не простой офицер – плащ у него расшит как у богатейшего из баронов. Он спешился на заросшем дворе и вошел в замок – я из-за деревьев смотрела. – Тень кувшина скользила по утоптанной земле вокруг станка. – Будь уверена, это большой человек, и приехал он на завтрашние похороны барона Кродара. Не знаю, почему он без свиты. Всаднику на таком коне и в таких доспехах не пристало путешествовать одному. Раз он в замке ночует, его должен сопровождать целый караван, и слуги, и стражники – так ведь?

– Никого там нет. – Старуха продела сквозь нити основы один из многочисленных челноков, подцепила пальцем другой. – Ты сама играла там в детстве, среди пустых чертогов и переходов. И я в свое время играла. Всюду пусто – в чертогах, в башнях, на лестницах… – Она скрутила две нити вместе, продела, подбила бёрдом. – А ты говоришь, что там кто-то живет. Смех, да и только!

– Не живет, а остановился на одну ночь. Да что с тобой спорить, старуха! – Тени челноков перемещались куда быстрее, чем тень кувшина. – Нынче в замке ночует могучий воин – у него великолепный конь, великолепные доспехи и богато расшитый плащ. Погребальная процессия барона Кродара придет сюда еще до полудня, и ты сама увидишь его. Он будет сопровождать барона до самого Высокого Двора и непременно проедет мимо. Если оторвешься хоть на миг от своей работы, увидишь его сама!

– Я тоже играла в замке. – Одиннадцатилетняя свинарка держала в грязных руках кота. – Красиво разодетые женщины танцуют там с красивыми кавалерами, и слуги мигом исполняют все, что велишь. Там все так играют, и он тоже, наверно, будет. Когда играешь, замок уже не пустой.

Женщины пропустили это мимо ушей.

– Пусто там, – повторила старуха. – Сроду никого не было и теперь нет.

– Глупо же! – Женщина сердито взмахнула пустым кувшином. – Я нарочно пришла рассказать тебе, что видела своими глазами, а ты со мной споришь…

– Ничего там не пусто! – выпалила девочка. – Там полно дам и господ, а в темницах сидят их враги. Узников держат в цепях, пытают, казнят, а потом они являются, воют в чертогах и пугают детей – дети визжат и бегут вон сломя голову. – Она хихикнула. – А ты смеешься до упаду, идешь обратно и снова воешь. Там живут прекрасные королевы, и воины, и призраки, и колдуны. – Она, должно быть, стиснула кота чересчур сильно; он мяукнул, вырвался, отбежал, оглянулся и удрал со двора.