Побег

Дело было осенью. Егор как раз приехал к нему в скит пожить на пару недель, как делал это на протяжении уже десяти лет. А накануне его приезда к Потапу наведались трое бандитов. Бандиты были не местные, из Свердловска. Они вошли в часовенку — а дверь Потап никогда не запирал, когда оставался здесь, — и потребовали отдать иконы, кое-какую церковную утварь, деньги. Потап пытался усовестить гастролеров, да все без толку. Один из налетчиков вынул ножичек. Видя, что дело плохо, Потап не стал артачиться и с тяжелым сердцем отдал и маленькую чудотворную икону Божьей матери, и бронзовую дароносицу, и еще какую-то мелочь, которую ему удалось в свое время укрыть от комиссии, пришедшей к нему в церковь описывать «предметы культа». Налетчики перевернули в скиту все вверх дном, ничего, конечно, не нашли, да и ушли, похохатывая. А на следующий день приехал Егор. Услышав о происшествии накануне в ночь, он сильно разозлился и сразу ушел, пообещав вернуться через несколько дней. Он и впрямь вернулся. И самое удивительное — привез все, что забрали у Потапа ночные гости. «Больше к тебе не придут — ни эти, ни другие», — пообещал Егор и больше об этом происшествии не вспоминал.

После того случая Егор несколько раз обращался к Потапу за помощью. Всякий раз от Потапа требовалась одна услуга — схоронить на хуторе человека. Накормить — если голодный, выходить — если больной, и помочь перебраться на «большую землю». Потап не задавал лишних вопросов: раз надо — значит, надо.

Это и была самая главная тайна, которую он свято хранил в своей душе и никого в нее не посвящал. Лишь Богу на небесах было ведомо, что Потап уже многие годы был вроде как тайным связным, а его скит — перевалочным пунктом для скрывающихся от властей беглых заключенных. Потом, видно, слух об отце Потапе прошел по северному уральскому и сибирскому «телеграфу», и к Потапу за милостью начали обращаться старики воры из укромных сибирских колоний. Многолетнюю связь поддерживал с ним, между прочим, и старый Мулла, который вот и на этот раз прислал ксиву с просьбицей смиренной. Но, видать, пропал человек Муллы — так и не пришел. Может, что не заладилось с побегом. Теперь надо было брести к Голой скале и проверять тайник: если лежит он нетронутый, то и водочку, и особенно пистолет оттуда надо было вынимать — пригодятся. Потап никогда не раскаивался в начатом им деле, полагая, что творит Божье милосердие и исполняет свой священский долг. Вопросами он своих редких гостей не пытал, в душу не лез. Вот только когда узнавал загодя, что ожидается пришлый, старался Елену удалить из леса, отправлял в город за покупками. Не хотелось Потапу, чтобы она встречалась с его гостями.

Он до сих пор жалел, что нашел в лесу непонятного мужчину вместе с Еленой. Оставалось уповать на Божью милость — авось до лиха не доведет Леночку эта встреча.

Потап присел на лавку напротив койки и встретился взглядом с больным.

— Так может, расскажешь все же, мил человек, кто ты и откуда, куда путь держишь? — с улыбкой спросил старик.

Варяг улыбнулся в ответ.

— Ты, отец, прямо как из старой русской сказки. Кажется, вот-вот дверь откроется и въедет баба-яга в ступе.

Старик улыбался и молчал выжидательно.

— Ладно, стало быть, зовут меня Владислав… Костиков. Хочешь — верь, хочешь — нет, а я заблудился в ваших лесах. Я сам из Куйбышева. По-нынешнему, значит, из Самары. Приехал в Северный Городок к старому знакомому. Вывез он меня в лес на субботу и воскресенье, а я, дурак, в чащу один ушел. Ну и заплутал. А потом меня еще рысь порвала, как жив остался — не знаю.

Потап хитро глядел на больного.

— Что ж, Владислав Костиков, ладно. А я Потап. Или отец Потап, как хочешь называй.

— А отчество как?

— Да не надо по отчеству, столько живу на свете, а все не привык к отчеству. Люди уже давно кличут отцом Потапом. Я священник. А Елена Премудрая — моя племянница.

— А почему Премудрая? — Больной улыбнулся. Хорошая улыбка, отметил про себя Потап. Вот только врать ты горазд, парень.

— А потому, что я ее так зову. Она и впрямь девка с головой. Неглупая девка, образованная. По биологии пошла.

— Не по твоим, выходит, стопам, по церковным.

— Ну, это как сказать… — Потап вздохнул и поднялся. — Выздоравливай, Владислав.

Он двинулся к двери и, взявшись сухой рукой за косяк, обернулся:

— А тебе-то как моя Елена? Примстилась?

— Хорошая девушка…

— То-то и оно-то, — строго выдохнул дед. — Де-ву-шка. Имей это в виду, человек хороший. Не обижай. Уж раз тебя судьба к нам забросила.

Прошло дней пять, Владислав быстро шел на поправку. Однажды ночью в комнату к нему тихо скользнула Елена. Варяг не спал, когда она появилась на пороге, белея в темноте ночной рубашкой. Он лишь молча смотрел, как Елена, подойдя к кровати, скинула рубашку, и в лунном свете, падавшем из окна, увидел ее гибкое, как у кошки, сильное стройное тело.