Побег

В дело резко вмешался наряд милиции, присланный Татьяной от имени Президента Российской Федерации. Павлика схватили с двух сторон и, зажав в тиски, поволокли назад, в ЗАГС. Весил Павлик легче бумаги и достойного отпора оказать не мог, но извивался, как уж. Новобрачная с криком вцепилась в милиционеров. Матушка же жениха в слезах бросилась звонить отцу невесты. Тот не успел отъехать далеко и, сорвавшись с полдороги, появился как раз тогда, когда жениха подтаскивали к парадному входу, а новобрачная оглашала улицу призывами о помощи.

Увидев схватку молодых с милицейским отрядом, папаша впервые в жизни испытал к новообретенному родственнику прилив симпатии. С криком «держись, сынок!», он бросился на подмогу. Капитан милиции был незамедлительно отправлен в партер и, кажется, даже травмирован. Папаша успел завалить еще одного милиционера, прежде чем на него обрушился град ударов. Павлик, кстати, тоже изловчился и кого-то укусил. Один их деканов неожиданно примкнул к мятежникам, получил дубинкой по голове и был захвачен в плен.

Татьяна, отделившаяся от нашей делегации, вырвалась вперед и руководила действиями милиционеров лично, азартно выкрикивая команды. Несмотря на отчаянное сопротивление бывший борец был сломлен превосходящими силами стражей порядка. И его, и брыкливого жениха, и взбунтовавшегося декана затащили в ЗАГС и затолкали в туалет. Туда же засунули и женщин.

7

Все эта боевая операция завершилась буквально за минуту до того, как Ельцин высадился возле дворца и был бурно встречен муниципальной массовкой. Ничего не подозревая, президент все-таки разрезал ленточку, поблагодарил перед камерами Силкина и Лисецкого за их вклад в разрешение демографического кризиса в стране, после чего делегацию спешно переправили на второй этаж. Боня, Артурчик и я замыкали шествие и потому стали невольными свидетелями того, как разгоряченные сражением милиционеры совещались с Татьяной о том, что предпринимать дальше. Вдоль стен жались женихи и невесты, чья очередь еще не подошла. Они были потрясены.

Тонким чутьем царедворца Артурчик сразу уловил что-то неладное. Оставив нас, он приблизился к Татьяне и мягко попросил ее объяснить, что происходит. Запинаясь, Татьяна принялась сбивчиво ему рассказывать. Кажется, до нее лишь в эту минуту дошло, что в пылу служебного рвения она хватила через край.

Положение и впрямь сложилось на редкость непростое. Президент, толпа чиновников и журналистов с телекамерами ожидали наверху, а как заставить оскорбленных новобрачных повторно расписаться, никто не знал. Воинственная энергия Татьяны улетучивалась. Хватая Артур-чика за руки, она путалась, загнанно озиралась по сторонам и хлопала глазами.

Не теряя времени, Артурчик нырнул в мужской туалет, откуда доносилось злобное мужское рычание и жалобное женское всхлипывание, и извлек на свет всю свадебную процессию, растерзанную и помятую. Мужчины были в кровоподтеках и ссадинах. У папаши был почти оторван рукав пиджака, у жениха разбиты очки. Наряды зареванных женщин тоже находились в беспорядке. Особенно жалко выглядела фата невесты, а на длинном подоле ее розового платья отпечатались следы чьих-то ботинок.

Артурчик округлил сливовые глаза с таким возмущением, словно ему никогда в жизни не приходилось видеть ничего подобного.

— Какой кошмар! — воскликнул он, проникновенно прижимая руки к груди и на всякий случай отступая за спины милиционеров. — Это же настоящая диверсия!

При этих словах Татьяна затрепетала. Обращаясь ко всей компании, Артурчик рассыпался в извинениях, обещая жестоко покарать тех, кто бездумно испортил праздник столь достойным людям, оскорбив тем самым не кого иного, как президента Российской Федерации Бориса Николаевича Ельцина, который прибыл сюда только затем, чтобы лично поздравить молодоженов. Разделяя их справедливый гнев, Артурчик не решался просить их о повторении священного обряда. Он лишь опасался, что их отказ поставит под угрозу судьбу демократических реформ в стране и больное сердце президента может не вынести такого удара.

Пока он нес эту высокопарную ахинею, отец невесты следил за ним с той извечной подозрительностью, с которой русский человек смотрит на лицо кавказской национальности. Но мать жениха, не чаявшая вырваться на волю, не выдержала.

— Ну, пожалуйста, — проговорила она дрожащим голосом. — Ну, давайте сделаем, как нас просят! Сколько же можно здесь мучиться!

Бывший борец крякнул и почесал в затылке.

— Как поступим, дочка? — спросил он невесту. — Уважим президента или ну их всех, как говорится, подальше?

— У тебя, в натуре, совсем борзометр зашкалил, — встрял в разговор Боня. — Тебя лично Ельцин просит, а ты атанду мечешь.

Его панибратское вмешательство решило исход переговоров. Отказываться дальше было как-то неловко. Мужчинам наскоро припудрили синяки, разорванную фату выбросили совсем, и Артурчик попросил Боню одолжить на время пиджак отцу невесты. Под марш Мендельсона мы поднялись наверх по широкой мраморной лестнице. Свита президента, улыбаясь, выстроилась полукругом.