Победы, которых могло не быть

Дэвид Стродер, энергичный военный корреспондент «Харперс Уикли» видел на поле боя почерневшие, непомерно раздувшиеся трупы. Он написал в своем репортаже: «Многие тела были настолько покрыты пылью, изуродованы, истоптаны и раздавлены, что походи ли на комья земли: лишь со второго взгляда удавалось мне с уверенностью признать в них останки человеческих существ».

Окончательный итог подвел конфедерат, павший на все том же кукурузном поле. Один из федеральных офицеров задержался рядом с умирающим мятежником и сказал:

— Вы хорошо сражались, хорошо стояли.

— Да,— ответил мятежник,— а теперь вот лежим.

Ну, а если бы...

Ну, а если бы — сержант Блосс не любил сигары?

Роберт Э. Ли нашел бы дорогу на Вашингтон открытой.

Ну, а если бы — получив оперативные планы Роберта Ли, Мак-Клеллан действовал более решительно?

Он мог бы расколоть конфедератскую армию, а затем уничтожить ее по частям.

И в том, и другом случае войне пришел бы конец.

А теперь о фактах

На поле сражения ничего не было решено. Амброузу Бернсайду было далеко до «Каменной стены» Джексона, а Джорджу Мак-Клеллану — до Роберта Эдварда Ли.

Битва при Антьетаме, или, как еще ее называют, при Шарпсбурге, окончилась моральной победой Ли и политической победой Союза[156]. С этого момента Авраам Линкольн перехватил инициативу, и ход войны решительно изменился.

Антьетам удержал Британию и Францию от дипломатического признания Конфедерации Штатов Америки. Поступи две главнейшие европейские державы таким образом, Соединенные Штаты раскололись бы на две отдельные республики, 22 штата составили бы Федерацию, а 13 — Конфедерацию.

Кроме того, Антьетам предоставил президенту Линкольну великолепную возможность издать «Прокламацию об освобождении», отменяющую рабство. Сменились два поколения, и Соединенные Штаты Америки стали мощнейшей в мире промышленной державой.

Если оглянуться назад: тщательное изучение тактических особенностей битвы при Антьетаме позволило бы европейским державам избежать страшных ошибок, допущенных ими в ходе европейских войн 1866 и 1871 годов, а также в начале Первой мировой войны. Американцы испытали на собственной шкуре весь ужас сосредоточенного артиллерийского огня по плотным скоплениям живой силы — однако европейцы не усвоили этого урока.

Решающим фактором битвы при Антьетаме явился сверток с тремя сигарами. Из-за него гражданская война в США продлилась на четыре кровавых года больше.

3 июля 1866 г., Кенигграц Два графа и один принц

Ihr glaube Ihr habt ein Reich gegrundet?.

Und habt doch nur ein Volk zerstort[157].

Франц Грильпарцер.

Комендант австрийской крепости Кенигграц[158] приказал открыть шлюзы; вода перед крепостными стенами начала медленно подниматься. Армия en deroute[159] безнадежно забила узкую, на одну колею, дамбу — единственную дорогу через затопленный glacis[160]. Офицеры, облепившие бастионы крепости, кричали по-немецки и по-венгерски, по-польски, по сербо-хорватски и по-итальянски, пытаясь навести хоть какой-то порядок в окружающем хаосе. Длинная, чуть не до горизонта колонна солдат в белом, измазанном в грязи, усеянном черными точками пороха, окровавленном обмундировании уныло тащилась от реки к крепостным воротам. Толпа сталкивала телеги, в несколько слоев заваленные ранеными, в неуклонно поднимающуюся воду. Утопающие взывали о помощи. Туда же, в воду, летели артиллерийские орудия. Всадники спускались по крутому каменному склону дамбы, чаще всего — ломая шею и коню, и себе. Беги, армия, беги, все уже потеряно. Вечерний туман, поднимавшийся над затопленными полями, окутывал трагедию полупрозрачной пеленой.

Командующий разгромленной армии ничего этого не видел и не знал. Он оставался на поле битвы до самого конца, затем воспользовался другим мостом, направился на юг и вернулся в ту же самую гостиницу, которую покинул ранним утром. Двенадцать часов назад — но эти двенадцать часов решительно изменили будущее Европы. Побежденные генералы уже сидели за столом. Худощавый человек с огромными усами поднял бокал и провозгласил: «Помянем всех отважных людей, которые погибли сегодня попусту». Двенадцать часов назад он повел в бой 215000 юных, воодушевленных солдат. И во что превратилась эта гордая армия за какие-то часы? Судьба была к ней предельно жестока. Фельдмаршал медленно встал и вышел за дверь. Сев на своего коня, он поехал прочь.

С закатом солнца комендант крепости отбил императору телеграмму: «Все армейские корпуса en debandade[161] в Кенигграце и вокруг него. О дальнейших оборонительных действиях не может быть и речи. Телеграфируйте, пожалуйста, ваши приказы».

Никаких приказов не последовало.