Победы, которые не умирают

Прокл вздрогнул, услышав обвинение, его лицо затвердело при виде человека, нанёсшего Софии роковой удар. Ярость накатила волной и накрыла его с головой.

– Отвечай, мразь! Зачем ты её убил? – голос Гектора снова прорезал утренний воздух, потом дорифор жалобно и тонко завыл, и Прокл внезапно очнулся. Он прыгнул к сыну и с трудом оторвал от раненого.

– Гектор! Послушай, Гектор! Оставь его! Он тебя не слышит! Оставь, ты его убьёшь! Хочешь, чтобы он сдох, не сказав правды? Хватит! Он вряд ли сейчас помнит, о ком ты говоришь! Дай ему прийти в себя!

Гектор обернулся, и Прокл подался назад, столько безумия увидел он в глазах сына. Тот заорал:

– Если сам не хочешь, то не мешай… А я хочу… – Гектор замолчал, решая, чего же он хочет. Прокл внимательно посмотрел на него:

– Откуда ты знаешь, что её убил он?

Гектор поражённо уставился на отца.

– Ты что? Конечно, он! Это же его кинжалом убили маму! А кто ещё это мог быть?

– Он мог отдать кинжал другу, начальнику, да мало ли кому! Я верю тебе, я уверен, что он убил Софию, но мне этого мало! Я хочу знать наверняка! Хочу знать, зачем он это сделал!

– Да плевать мне, зачем! Это был он, и я хочу, чтобы он сдох! – Гектор пнул лежавшего на земле человека и хотел было воткнуть в него меч, но Прокл обхватил его сзади и оттащил в сторону.

– Дай мне его убить! Не смей мешать! Если сам боишься, дай мне!

Гектор почувствовал, как руки отца отпустили его, и от неожиданности упал на колени, упёршись руками о землю. Ладони скользнули по кровавой каше, разъехались в стороны, и Гектор ударился подбородком о незамеченный им камень. Зубы клацнули, в глазах потемнело, а подбородок саднило. Гектор помотал головой, приподнял голову, потом перекатился на бок и увидел протянутую руку отца. Он задумчиво посмотрел на неё, потом всё же протянул свою, запачканную землёй и кровью. Прокл рывком поднял сына на ноги, осторожно придержав, когда тот покачнулся. Гектор ещё толком не пришёл в себя, когда услышал слова отца:

– Если хочешь, можешь убить его прямо сейчас. Давай. – Прокл процедил это нехотя, сквозь зубы, и Гектор недоверчиво прищурился.

– Я никому и слова не скажу. Его смерть ни у кого не вызовет сомнений. Убить его потом ты не сможешь. Ну, решай.

Гектор отступил на шаг, до него медленно доходили отцовские слова, и он нерешительно перевёл взгляд на раненого.

– Ну, в чём дело?

– А почему ты сам его не убьёшь?

– Потому что я не уверен, что Софию убил он.

– Но ты позволишь мне покончить с ним, хотя и не уверен в его виновности?

– Да.

– А что потом?

– Ты так и не узнаешь правды. И был он виновен или нет, ты тоже не узнаешь. Зато сможешь утешаться тем, что лишил жизни человека, который и так почти мёртв.

Гектор долго молчал, глядя на дорифора. Он представил себе, как берёт меч и пронзает им беспомощного человека…

Он не мог. Просто не мог. Постепенно Гектор остывал, наваждение прошло, но жажда справедливости и желание найти виновного остались.

– По-твоему, он придёт в себя? Я должен знать, что тогда произошло. А его должны судить за убийство.

– Думаешь, я этого не хочу? Думаешь, мне всё равно? Ты действительно веришь, что я думать забыл о Софии? – Прокл буквально кричал, словно избавляясь от накипевшего за последние годы. – Я долго тогда искал его по всем Афинам. Но он как в Аид провалился! Никто ничего не говорил! Все молчали!

– Но ты мне ничего не рассказывал… – выдавил Гектор.

– Нечего было рассказывать. Да и мал ты был тогда. Это ведь была не случайность, что мы так быстро уехали из города. Почему я присоединился к Клисфену, хотя ненавижу политику? Почему отдал ему деньги, одолженные Мильтиадом? Да потому, что в одиночку я ничего бы не сделал! Я уехал из Афин, чтобы иметь возможность сражаться! А ты думал, я испугался? – Гектор одно время так и думал, но признаваться в этом сейчас было стыдно.

– Ладно, не отвечай, я и так понял. Я не хотел ничего тебе говорить, потому что не знал, как всё было. И сейчас не знаю. А вот он знает, – Прокл кивнул на мужчину. – И всё расскажет. Защищать и прятать его теперь некому, так что нам нужно лишь подождать, пока он очнётся. Согласен?

– Но как мы его судить будем? Мы же не в Афинах. У нас даже врача нормального нет!

Прокл неожиданно улыбнулся. Это была скорее даже гримаса – холодная, жестокая и торжествующая.

– Думаю, скоро мы вернёмся в Афины, – тихо сказал он. – Знаешь, кого мы захватили?

Гектор с любопытством уставился на отца.

– Эти люди были телохранителями Гиппия и охраняли его сыновей. Теперь они у нас! – Голос Прокла стал громче, когда он повторил: – Дети Гиппия у нас.

Прокл огляделся.

– Давай дотащим этого парня до лагеря. Здесь нам больше делать нечего.

Гектор кивнул. Сегодня он увидел отца таким, каким даже не представлял. Сам он был словно выжатый виноград, и его пробирал холод, несмотря на усиливавшуюся жару. Гектор молча помог Проклу соорудить носилки и вдвоём они потащили раненого в лагерь. Гектор шёл впереди и не замечал улыбки, которая время от времени трогала губы отца.

***

В лагере их ожидали новости. Клисфен едва не плясал от радости, выкладывая Проклу внезапно возникшие планы.