Победить Страх

— Не владеют, говоришь? Круто не владеют. Как же тогда Каркунгу заколдовали? Кстати, сколько времени прошло? Ну, сколько времени она каменная?

Я говорю:

— Ещё минуты не прошло.

— Тогда есть ещё время расколдовать. Пусть пока полежит, отдохнёт от пакостных дел.

Кирилл расстёгивает куртку, молнию на свитере, рубашку и достаёт то ли медальон, то ли брелок. Короче, подносит он эту непонятную штуковину к губам и говорит:

— Учитель, Каркунга повержена.

Я сразу догадался, что через эту штуковину Кирилл связывается с Главным Хранителем Миров. Ну, ему что-то Главный Хранитель отвечает, видимо, только его не слышно. А Кирилл говорит:

— Нет, не я. Саша Рябинин.

В общем, поговорили они ещё о чём-то, чего я не понял, потом Кирилл говорит:

— Хорошо, Учитель, отправляю её к Вам.

После этих слов Кирилл подходит к вороне, ударяет в ладоши, и ворона оживает. Ожить-то она ожила, а вот улететь никак не может. То есть она пытается улететь, каркает, машет крыльями, но её удерживает непреодолимая сила.

— Вот и всё, Каркунга, — говорит ей Кирилл. — А ведь Хранитель тебя предупреждал. Ну что ж, иди к нему, а то он очень по тебе соскучился, повидаться хочет.

Кирилл прикасается к вороне рукой, и… ворона словно растворяется в воздухе.

***

Страсти улеглись не сразу. Ещё бы. Такую небывальщину все видели. Но постепенно все успокоились. Прокурор с омоновцами, с арестованными Галкиным и боевиками из Галкинской банды уехал. Мы пошли к Муравкиным, точнее, к Артёму.

Артём был в комнате Вовки и его брата. Там же была и мама Муравкиных. Как только мы вошли, дядя Костя говорит:

— Артём, они больше к вам не сунутся.

— А как же папа? — спросил Артём.

— Твоего папу освободили полчаса назад. Он сейчас едет сюда, к нам. Скоро будет, и вы пойдёте домой.

Потом у Кирилла и Вовки спрашивает:

— А всё-таки, где вы были?

— Да, правда, где? — спросил Тимка.

Ну, я уже говорил про счастливый конец? Вот к этому — к счастливому концу, мы и подошли. Я даже не сразу в это поверил. Не знаю, почему так происходит, но так бывает почти всегда. В плохое, почему-то, верится легче, чем в хорошее. В общем, Вовка говорит:

— Папа, что ли, ты забыл? Мы же говорили, что пойдём в больницу Гелю навестить. Её, кстати, завтра выписывают.

— Ангелину?! Выписывают?! Уже?! Говорили же, что она не меньше месяца там пролежит.

— Пап, а мы с Вовкой на что? — сказал Кирилл. — Зря мы, что ли, в больницу ночью проникли?

— Проникли?! Ночью?! Кирилл, ну почему вы всё делаете тайно, украдкой?

— Пап, а ты попробуй не тайно. Думаешь, кто-то нам поверит? Мы же не Аделаида Ротвельдовна. Вот той дуре поверили бы.

Я стою и не могу понять, на самом деле этот разговор происходит, или мне это снится. А Вовка мне говорит:

— Сань, мы с Гелиными родителями договорились, что с ними подойдём завтра к больнице. Ты пойдёшь с нами? Это после школы, к двум часам.

Я смотрю на Тимку, на Вовку, на Кирилла. До меня всё ещё не доходит смысл услышанного. Стою, короче, а Вовка говорит:

— Сань, что ли, ты уснул? Ты идёшь с нами?

Я всё ещё не врубался. Спрашиваю:

— Как это — выписывают?

Тимка, удивлённо:

— Не вечно же ей в больнице лежать.

А Вовка объясняет:

— Кирилл Геле тоже дал такую воду выпить.

— Какую воду?

— Ну и долго до тебя доходит! Ну как тебе, которую Хранитель ему дал. Заговорённую. Если бы не вода, точно месяц пролежала бы, а может, и больше.

Кирилл Вовке:

— Вован, договоришься у меня.

— А что я такого сказал?

— Что, что… Ничего. Я же просил не произносить больше слово «заговорённая». Это у Аделаиды Ротвельдовны и других экстрасенсов может быть что-то заговорённое. Ну, ещё у разных прохиндеев, таких как папочка этой дуры, Ротвельд Эдуардович.

— Не придирайся. Я случайно сказал, что заговорённая.

Я всё ещё не верил в реальность только что услышанного. Неужели мне это не снится?! Неужели это правда?! Ну же я и дурак! С чего я взял, что Геля погибла? Кто мне такое сказал? Да никто не говорил. Самому вообразился такой ужас. Это когда Вовка сказал, что отомстил за Гелю. Ну да, отомстил, и что? Это же не значит, что она погибла.

А Кирилл тоже хорош: «не велел говорить», «потом узнаешь». Ага, узнал… а почти неделю изводился так, что легче самому было умереть. Не могли сказать, когда я уже всё равно узнал, что что-то случилось?

Вообще, как я потом узнал, просто получилась непонятка. Ребята ведь думали, что я всё знаю. После того как я отрубился там, на пустыре, они всё моим родителям и бабушке с дедушкой рассказали. А мои думали, что я и сам всё уже знаю, поэтому ничего мне и не рассказывали. Короче, в понедельник после школы мы отправились к больнице встречать Гелю.

Но это было не последнее радостное событие. Было ещё одно, да такое! В это вообще трудно поверить. Короче из Солнцеграда вернулась… мама Артёма.