Победа для Гладиатора

А после - слишком много работы. Полный игнор со стороны Наденьки. Наверно, дуется. Но слишком много работы - железобетонный аргумент. На самом деле я просто её не хочу - эту женщину, которой я обязан многим. Да, я сволочь. Скотина. И ничуть не тревожусь по этому поводу.

Я подхожу к огромному, во всю стену, окну. Смотрю на город, что тонет в снегу и устало подмигивает огнями. Мегаполис никогда не спит. И даже глубокой ночью продолжает жить, дышать, светиться окнами многоэтажек.

Чёртова девчонка не идёт из головы. Вот её я хочу. С ней я вдруг почувствовал себя живым. Взбудораженным. Готовым на безумства. На импульсивные порывы.

Я и забыл, как это - быть живым. Погряз в финансовых отчётах, постоянном контроле, бесконечных делах. Бизнес - хорошая штука, но с ним перестаёшь быть человеком. Становишься личностью, на которую все смотрят, равняются, оглядываются и ждут, когда сделаешь неправильный шаг. Восхищаются, ненавидят, мечтают поиметь.

Наливаю в стакан коньяк - немного, чтобы расслабиться. Отбрасываю назад упрямую прядь, что вечно норовит упасть на глаза. Вика. Виктория. Победа. Только от одного имени сладко ноет в паху.

Зацепила. Разбудила то глубокое, истинное, что дремало во мне, подавлялось и со временем и вовсе заснуло крепким сном. Череда легкодоступных женщин не обостряет чувства, а притупляет их.

Когда-то, в прошлой жизни, я был другим. Юным, порывистым, необузданным. Диким зверем, тем настоящим ощущением самого себя, что я и сейчас чувствую где-то глубоко внутри. Олимпийским факелом, что вспыхивал до небес и готов был сжечь дотла себя и других.

Когда-то я любил так, что терял голову. Моя ошибка номер один. Мы вместе ходили в школу, жили в одном дворе. Её звали кратко - Лика.

Я думал, это любовь всей жизни. Для меня. Для неё. Она была моей первой и единственной. Мы целовались в подворотнях до припухших губ. Ходили шальные и счастливые. Мы любили друг друга на стареньком скрипучем диване, познавали друг друга - двое сумасшедших, с отказавшими тормозами.

Мы мечтали, прижавшись друг к другу голыми телами, мокрыми от пота, как пройдут годы, а мы всегда будем вместе - выучимся, поженимся, родим детей.

А потом Лика резко выросла. Пока я служил в армии, она почувствовала вкус совсем другой жизни - сытой, богатой. Это было даже не предательство, а холодный расчёт. Осознанный выбор.

- Прости, - сказала мне она, и по её глазам, удивительно ясным, я видел: Лика не жалеет.

Променяла меня на толстосума, успешного, перспективного. Время продавленных диванов ушло. Девочка познала вкус денег. Но тогда я не мог её понять, не мог смириться и принять реальность.

Казалось, мир рухнул. Мир стал другим. И в нем больше не было моей Лики, той, что целовала меня шершавыми губами и прижималась острыми грудками. А была невероятно красивая, знающая себе цену Анжелика, научившаяся сантиметром отмерять чувства и ставить ценники на свои прелести.

Что мог дать этой Анжелике сирота, воспитанный бабушкой?

И я тогда слетел с катушек. Поклялся, что настанет день, и Лика пожалеет. Приползёт на коленях. И тогда я припомню ей слова, брошенные мне в лицо, скажу холодно: «Прости» - и пройду мимо.

Пусть я ничего не имел за душой, кроме бурлящей ярости, молодого сильного тела, азарта да сумасшедшей самоотдачи. Мне и этого хватило. Жизнь покатилась огромным шаром, завертелась огненным колесом.

Я стал участвовать в подпольных боях без правил. Первые деньги, которые тогда казались баснословными. И эти будоражащие кровь крики толпы, скандирующей моё имя:

Алекс Берг! Алекс Берг! Айсберг!

Воин, развлекающий толпу в смертельных поединках. Гладиатор, рождённый драться. И как тысячи лет назад: красиво убить или красиво умереть - у меня не было другого пути.

Встряхиваю головой, отгоняя воспоминания. Прядь снова падает на глаза. Глотком выпиваю оставшийся коньяк и иду в душ.

Люблю контрастную воду. То холодную, то горячую. Сердце стучит ровно, а когда в очередной раз ледяная струя бьёт в грудь, я невольно вспоминаю Викины острые соски. Член в сотый раз за день судорожно дёргается на её имя и невольно восстаёт.

Я проигрываю битву с собственным телом.

Настраиваю душ, подставляю бока под тёплые капли и зажимаю «друга» в кулаке. Провожу большим пальцем по головке, криво усмехаюсь, ловя губами воду. Дожился — передёргивать в душе. Но сейчас ничего другого и не хочется. Только движения руки вверх-вниз и яркие картинки- вспышки перед закрытыми глазами.

Зарёванное лицо. Испуганный взгляд — омытая слезами зелень. Ядовито жёлтая куртка нараспашку. Торчащие соски, рвущие лайкру футболки. Ладное тело в бордовом платьице. Чулки на длинных ногах. Её скованность и жаркое дыхание. Её слишком тесная глубина и пальцы, впечатанные в мои ягодицы.

Дыхание учащается, рука движется быстрее. Невозможно сдержать стон. Я вспоминаю её низкий голос, вплетающийся в протяжный блюз, и искренний смех, когда она дала «петуха». Содрогаюсь в оргазме, представляя, как сладострастно она облизывала ложку со сливками. Остро. Бурно. Естественно.