По ту сторону отражения

– Ну и что? – пожала она плечами. – Даже если бы я была энергетической белой вороной, я бы гордилась собой. Даже если бы просто уродом. И все это чушь про вампиров. Кто тебе это сказал? Неужели в доме, – ее тон стал ехидным, – таких жутких интеллигентов, как твои родственники, верят во всю эту модную эзотерическую чушь?

– Верят, – мрачно ответила я. – Томас считает вампиром Лешу, а Леша – Томаса. Нелли наслушалась папиных друзей и твердит им, что настоящие энергетические вампиры – я и Эдгар.

– Ты? – расхохоталась подружка прямо мне в ухо и, подробно объяснив мне, почему меня следует считать энергетическим донором, продолжила рассуждать о магии и около собственного дома.

– Кстати, теперь ты говоришь: эзотерическая чушь? А как же Альбина и привороты?

– Отстойно. Альбина, конечно, мерзавка и тварь, и я найду ее и повешу, но настоящие экстрасенсы точно бывают. Я тебе говорю, значит, так и есть! У Сталина были экстрасенсы и астрологи, у Гитлера, у Черчилля тоже! И я обязательно найду настоящего, чтобы…

– Чтобы?

– Чтобы приворожить Гектора! – обрадовала меня Нинка.

– Больная совсем?

– Да!

Опять эти «Красные Лорды! Да что же ей неймется-то!

Да сумасшедшая она. Ведь именно поэтому ты любишь ее, как сестру, и считаешь близким человеком?

Мне что, одни сумасшедшие нравятся?

Ну, выходит, так. Может быть, ты и сама того? Только скрываешь? Латентный псих УК.

– Так-так-так. Все дома, – подняла голову вверх Нинка, окидывая взглядом собственные окна. Почти все они выходили во двор и были освещены светом. – Собираются. Ну, папочка, если что учудит, так мы обязаны подчиняться! Терпеть этого не могу! Ладно, я пойду, Катька. Хочешь ко мне в гости?

– Нет, – отказалась я, – уже поздновато.

– Ну, смотри. А у нас самолет в пять утра только. Черт! Не хочу никуда. Кстати, ты там как без меня остальные экзамены сдашь? – вдруг спросила она. Про то, что Антон обеспечил меня «автоматами», я совсем забыла рассказать подруге – хотела в первую очередь поведать совсем о другом.

– Нин. – Теперь-то я могла рассказать ей все, и это меня безмерно радовало – настоящий лучище света в моем темном царстве. – У меня автоматические пятерки.

– Чего? Обкурилась? Сама себе что ли нарисовала? – захихикала блондинка. – Ну, ты, Катрина, даешь.

– Нет, не обкурилась я, – невольно улыбнулась я, – это все он виноват.

– Кто он? Косяк? – прыснула подозрительно веселая девушка.

– Антон. Кей, точнее. Я его теперь Кейтоном зову.

– Да хоть Кретоном. Он тебе организовал такое счастье? – явно не поверила Нинка.

– Я объяснила и в лицах пересказала ей сдачу зачета у Злобы. У нее аж лицо вытянулось.

– Слушай, а может, ему и мстить не надо – и так сумасшедший? Он ведь явно с головой не в ладах, этот псих. И как он такую штуку проделал? Как ему это вообще в башку пришло?? Слушай, Катька, а вдруг ты умудрилась ему беловолосую тыкву вскружить? Знаешь, чем женщины отличаются от мужчин? Первые последним могут такое с мозгом устроить, что мужики будут выполнять все, что им ни скажут, и даже больше. Вот ты и устроила. А, ладно, не обращай внимания. Ты ведь у меня ромашка.

– Не вскружила я ему голову, он играет. Играл.

– А что это у тебя за колечко на пальце? – вдруг схватила меня за руку подруга и приблизила к лицу мою ладонь, на указательном пальце которой сиял бриллиант под светом ярко-желтого фонаря.

– Последний подарок Антона.

– Ни хрена себе подарок, – рассматривала кольцо Журавль. – Если будет просить вернуть назад, откажи этой собаке и скажи, что потеряла.

– Почему же?

– Какой дурак такими дорогими вещами разбрасывается? Колечко можно продать ну за очень выгодную цену, – авторитетно заявила Нина. – Голубые бриллианты таких размерчиков и карат нехило стоят.

Сначала я не поверила, что это бриллиант, но подруга в драгоценностях разбиралась куда лучше, чем я.

– И не ходи с ним по улице, конфетка моя, не отсвечивай, гопота какая-нибудь еще снимет, вместе с пальцем, и будешь знать, – велела блондинка. – Поздно. Мне уже пора. Вещи собирать.

Нинка вместо обычных объятий, которыми обмениваются подруги во время прощания, взлохматила мне и без того не слишком уже причесанную голову (от очков и кепки я благополучно избавилась, запихав их в рюкзак). Я легонько треснула ее по предплечью, и мы расстались.

– А, кстати, – обернулась она, когда уже подходила к подъезду, – а ведь во всем виновата Мисс Кривые Ноги. Черт бы ее в своей берлоге задрал! Вот же недостерва тупая. Решила тягаться со мной? Ну-ну. Ей язык вырвать надо, чтобы не врала больше. Я этим займусь – хоть кто-то, но пострадает в этой истории сильнее, чем мы с тобой. И, милая, не одевайся так больше. Или я буду делать вид, что мы незнакомы.

Я улыбнулась. Как всегда, Журавль в своем репертуаре.

Да и ты от нее не отстаешь, а?

– И, Катя?

– Что?

– Почему ты все равно такая добрая? Я так не могу. Аж бесит!

– Я?

– Не-а, я. – И она упорхнула, все же печальная.